Проклятие визиря. Мария Кантемир

Чиркова Зинаида

Ничего не изменилось для Марии, когда на престол взошёл юный мальчик Пётр Второй. Правда, теперь могла она не бояться, что обнесут её братьев чинами да начальство будет глядеть недовольно, как при Екатерине. Но и сейчас, как и во времена Екатерины, не звали её ко двору, не приглашали на балы и куртаги, а она и рада была: скука светских развлечений давным-давно стала определяющей чертой царских праздников. Разве что поглядеть, как красуется князь Меншиков, забравший под своё крыло юного царя, как опекает его, даже переселил в свой дворец, дабы смотрение за ним иметь...

Но это ему не помогло. Четырнадцатилетний подросток, настроенный Долгорукими и Голицыными во время всего лишь двухнедельной болезни князя,

свалил всесильного владыку и отправил его в ссылку, так же, как Меншиков когда-то отправил в ссылку Толстого...

Только слухами да оказиями узнавала Мария о Толстом. Он сам никогда не жаловался, лишь сын его Иван бунтовал против плохой пищи да мокроты в келье. А у старика Толстого сгнил весь тулупчик от сырости, сгнило одеяло, но никому не писал он, стойко нёс свой крест.

Через два года невыносимой жизни в тюремных кельях Соловецкого монастыря умер сын Толстого Иван. И это подкосило старика. Через несколько дней после смерти Ивана умер и Пётр Андреевич...

Едва узнала Мария о его смерти, как пошла в церковь и поставила заупокойную свечу за душу Толстого. Обида её ещё была жива, но осадок от неё уже растворялся в житейских хлопотах. А по истечении нескольких месяцев она заказала и панихиду по своему крестному отцу, которого так сгоряча выкинула из своей жизни. Но вспышку эту она скоро стала считать лишь стремлением выпустить пар, действительно простила Толстому все его злодейства и поминала его два раза в год — на рождение и на смерть.

Всё хотела она отъехать в Москву, закрыться в глуши Черной Грязи, жить в красоте природы и деревенского воздуха, но каждый раз что-то мешало осуществлению её намерений. То братья вытворяли несообразное, и ей приходилось хлопотать, чтобы их не привлекли к суду, то последние события при дворе не позволяли ей уехать...

А скоро настали новые времена — к власти пришла Анна Иоанновна.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Почти безвыездно прожила Мария полных два года в своём московском, ещё отцовском доме, подаренном Петром Первым семье Кантемиров. Дом обветшал, скривился, стены то выпирали вбок, словно флюс на больной щеке, то, наоборот, вылезали пузырями в комнаты. И надо было подправлять, подновлять, заменять сгнившие брёвна, латать свежими, белыми досками потемневший навес над крыльцом, обрезать разросшиеся кусты и уничтожать сорную, росшую в половину человеческого роста трав^ на подъездных аллеях. Мария приказывала, распоряжалась, завела несметное количество кошек и собак, сама кормила их с руки, но душа её была совсем в другом месте, и она равнодушным взглядом окидывала убогость своего жилья, словно бы махнула рукой на уют и домовитость, всегда ей присущие...

Но теперь вновь ехала она в холодный и неприветливый стольный град на Неве и снова и снова окидывала внутренним взором эти несколько лет, проведённые почти что в ссылке, настолько необщительна и замкнута была её московская жизнь.

И корила сама себя: и зачем столько сил и рвения приложила она, чтобы женить Константина, и притом так женить, чтобы невеста была знатна и богата, в чести при дворе, а родня родовита и многочисленна. Хлопоты её увенчались скорым и решительным успехом: Константин женился на дочери князя Голицына, Анастасии Дмитриевне, хоть та и была скорее «похожа на чёрта, чем на ангела», как потом писала брату Антиоху сама Мария, да ещё оказалась на семь лет старше красавца Константина, а уж характером выдалась неуживчивым, капризным и никогда не стеснялась в выборе выражений как по отношению к самому Константину, совершенно попавшему под каблук этой дамы, так и по отношению ко всей его родне, а тем более к Марии, всё ещё красавице, статной и деликатной умнице.

Добро бы только это.

Мария

сама подготовила этот союз, сама накликала на себя и всю оставшуюся семью многие беды. Тесть Константина, князь Голицын, в правление Петра Второго бывший едва ли не вторым лицом в государстве, затеял тяжбу. Пользуясь своим влиянием при дворе, он отобрал все права на владение Черной Грязью у других членов семьи Кантемиров и передал их одному лишь Константину. Доводов в пользу такого решения было немало: то, что князья Голицыны когда-то владели этой своей родовой вотчиной, и то, что из мужской ветви теперь только Константин имел права на Чёрную Грязь. Во всяком случае, и Мария, и три её остальных брата остались без этой усадьбы, дававшей им немалые деньги, и настолько оказались в бедственном положении, что Марии приходилось занимать деньги, влезать в долги, чтобы поддержать братьев и саму себя прокормить...

И мачеха вступила в тяжбу с Константином, требуя выделения ей части наследства из всего доставшегося одному лишь Константину.

Мария мрачно усмехалась: не делай добра — не получишь и зла. Сколько она хлопотала, чтобы эта свадьба состоялась, сколько потратила сил и времени, разъезжая по петербургским салонам и разговаривая то с одним, то с другим родственником Голицыных! Устроила — и получила бедность, нищету взамен благодарности.

Что ж, значит, Бог хотел, чтобы и она теперь, в молодые ещё годы, узнала всю стеснённость житейских обстоятельств...

Но сейчас ехала она не куда-нибудь, а до дома Константина в Петербурге, до дома отца, который тоже захватил её средний брат и имел на руках все документы о принадлежности этого дворца ему и его жене...

Однако, если бы не обстоятельства, коренным образом изменившие положение Голицыных, вряд ли поехала бы Мария в дом брата, крепко обидевшись на него за недостойное обирание всей семьи, её самой.

Голицыны участвовали в написании кондиций для Анны Иоанновны, собирались ограничить власть самодержицы, создали Верховный тайный совет, где и решались бы все вопросы жизни страны. Но не согласились с этим молодые гвардейцы, и Антиох участвовал в уничтожении этих кондиций. Голицыны были преданы опале. Сам князь был посажен в Шлиссельбургскую крепость якобы за то, что незаконно воспользовался своим влиянием и присвоил Чёрную Грязь, а на самом деле это было замаскированной местью всем Голицыным за их стремление ограничить власть царицы и самим стать во главе управления страной.

Чёрная Грязь так и осталась за Константином, но зато императрица выделила взамен неё вотчины всем братьям и Марии, так что теперь Константин лишь номинально был владельцем отцовского наследия. Униженный и обездоленный, он искал поддержки у младшего брата, Антиоха, и сестры. Антиох быстро вошёл в силу и имел влияние при дворе. Анна Иоанновна направила его резидентом — послом в Англию, а Марию пригласила к себе в придворные, даровав ей титул фрейлины и статс-дамы...

И вот теперь ехала Мария в Петербург, в дом отцовский, где хозяевами были Константин и его жена, ехала с замиранием сердца. Как-то сложатся взаимоотношения с неуживчивой супругой брата, как-то встретятся они после такой распри, какими словами заткут старую паутину тяжбы и недовольства?..

Обошлось. Невестка ласково и заискивающе встретила Марию: ныне княжна опять была в чести и славе, запросто обедала у старшей сестры императрицы, Катерины, мекленбургской герцогини, пользовалась её выездом — каретой с царским гербом, могучими конями шестериком, камердинерами и вершниками. Было от чего прийти в умиление невестке, падкой на знаки внимания императорской особы, и отношения складывались на редкость доброжелательные. Однако твердо знала Мария, что малейшее изменение обстоятельств снова поставило бы между ними стену и обидные, злые слова посыпались бы из невестки, как горох из продранного решета...