Проклятие визиря. Мария Кантемир
Шрифт:
Пусть царя, самого главного в государстве человека, но всё равно отдалась без венца, без законного брака...
И Пётр ясно прочитал на лице Кантемира эти его тайные мысли и тихо сказал ему:
— Не суди, князь, так уж случилось.
А Мария как будто и не подозревала о тайных мыслях отца — она была счастлива тем, что Пётр опять обратил на неё внимание, что он был нежен и осторожен с ней, что и она заняла пусть ещё не прочное, но хоть какое-то положение в его душе.
И она с громадным наслаждением отдалась
Приказала выпилить несколько больших гладких досок — коротких и толстых, усадила всех братьев за разрисовку их и написание текста значений цветов, и скоро на столе у неё появились эти разукрашенные доски с текстом, написанным крупными рисованными буквами.
Все значения всех цветов, которые она только знала.
Но надо было позаботиться и о разносчиках цветочной почты, и она привлекла нескольких придворных с помощью Толстого.
Екатерина с ухмылкой относилась к хлопотам Марии — узнавала всё через своих многочисленных шпионов, но опять ничего не говорила, а ждала удобного момента.
Петру было не до игр на ассамблеях, он снова занят был шведами.
Как он радовался, что Карл XII погиб — в случайной перестрелке при осаде Фридрихсгаля в Норвегии!
Его главный враг пропал, умер, теперь уже никто не сможет противостоять натиску русских войск.
Но оказалось, что вступившая на престол Швеции Элеонора-Ульрика сделала всё, чтобы мирные переговоры с Россией всё затягивались и затягивались.
Лишь силой можно было принудить Швецию к миру, и летом девятнадцатого года Пётр отправил к шведским берегам адмирала Апраксина с сильным и хорошо вооружённым флотом.
Русские уже овладели к этому времени самыми совершенными приёмами как морского боя, так и высадки десантов.
У местечка Грин высадились русские солдаты, сожгли дотла два больших города, 135 шведских и норвежских деревень, разрушили несколько железоделательных заводов.
А уж само сделанное железо, провиант шведской армии и корма для лошадей сбросил Апраксин в море — шведы остались без провианта, без боеприпасов.
И всё-таки шведы упорно держались своей тактики — затягивали и затягивали мирные переговоры.
Тогда адмирал Апраксин со всей своей армадой высадился совсем недалеко от Стокгольма, в каких-нибудь семи милях от столицы, и железной рукой прошёлся по всем её окрестностям.
Но и это не дало результатов.
Шведы упорно не хотели идти на мир.
Элеонора-Ульрика отказалась от трона, убежала в Рим, чтобы принять христианство, и отдала своему мужу — Фридриху — шведский престол.
И вновь послал свои корабли Пётр к шведским берегам — теперь это уже была эскадра под водительством князя Голицына.
Голицын продолжил дело Апраксина, и в Петербург были торжественно приведены четыре огромных шведских фрегата с множеством пленных.
И это не убедило шведов
Генерал Ласси в третий раз отправился в поход на шведские берега — три города были сожжены дотла, больше пятисот деревень разорено, и огромное количество военной добычи поступило в казну Российского государства.
Только после этого опустошительного набега согласились шведы на мирные переговоры.
Пока Пётр занимался военными делами, учреждённые им ассамблеи вошли в полную силу.
Первое же появление больших разукрашенных досок с текстом значений цветов, живые цветы, принесённые в громадных корзинах, и ливрейные придворные, одетые в изобретённую Марией форму, разъяснили молодёжи суть новой игры.
Сначала игра шла вяло, и Мария очень боялась, что ничего у неё не получится, что вся эта смехотворная затея провалится и не вызовет у царя ничего, кроме насмешливой улыбки, но когда она увидела, что и сама Екатерина втянулась в цветочную почту, заставляя перечитывать написанные на досках значения цветов, посылая кое-кому цветочные записки, она поверила в то, что игра привьётся, что на ассамблеях станет веселее.
Игра не только привилась, она продержалась почти целый век, и ещё в XIX веке звучали отголоски этой странной игры, — цветочная почта, придуманная Марией Кантемир, так и осталась в арсенале любовных игр русского общества.
По примеру ассамблей и знатные люди государства начали заводить у себя эту почту.
Молодёжь оживилась — надо было читать и знать правила игры, значения цветов, и теперь уже сами молодые девушки требовали грамоты и учения.
Мир наконец-то был заключён. Отдали шведы России Лифляндию, Эстляндию, Ингрию, часть Карелии вместе с городом Выборгом, а русские вернули шведам всю Финляндию.
Никогда ещё Мария не видела Петра таким.
На торжествах по случаю заключения мира выпито было много вина, жареные быки выставлялись для народа, и фонтаны с вином били в воздух, и вино собиралось в бассейны возле них, казалось, весь Петербург утопает в вине и отборной еде.
Пётр радовался, как ребёнок: война, которая продолжалась с семисотого года, почти двадцать один год, наконец закончилась, и закончилась такой триумфальной победой, что Петру казалось — вот оно, счастье, благоденствие и праздник.
Он был так упоен этой победой, что позволял себе куролесить: пел песни, плясал на столах прямо среди битой посуды и объедков еды, бросал на пол дорогущие венецианские бокалы, и радость, и гордость были на его лице непременной спутницей этих безумств.
Долго заседал Сенат, и каждый раз, возвращаясь с этих собраний, Дмитрий Константинович рассказывал Марии, о чём там говорилось, — она непременно хотела быть в курсе всех новостей, хотела знать, что делает её любимый Пётр, и страстно расспрашивала отца.