Проклятие Волчьей бухты
Шрифт:
Конечно, еды на кухне осталось мало. Но Томка до того была голодная, что готова была есть все, что угодно.
Она доедала батон с вареньем – больше она ничего не могла найти, – когда в окне что-то зашуршало.
Цыганова подавилась горбушкой и на четвереньках забралась под стол.
Неизвестный залез на подоконник и щелкнул фонариком.
– Ну и где ты? – пробубнил знакомый голос. – Вылезай. Я для тебя котлету с ужина оставил.
Тамарка перестала сдерживать рвущийся из груди кашель. Свет фонарика тут же метнулся в ее сторону.
– Цыганова,
– Как ты догадался, что я здесь? – прохрипела Томка, вдоволь накашлявшись.
– Весь день просидела в кустах на пригорке и думаешь, тебя никто не видел?
Тамарка хлопнула себя по лбу. Она тоже хороша! Выбрала место, откуда все хорошо видно, а о том, что и ее так же хорошо видно, не подумала.
– И что, – буркнула она, чувствуя, как щеки наливаются румянцем стыда, – все знают, что я здесь?
– Кому ты нужна. – Мишка вынул из кармана импровизированный бутерброд, где между двумя кусками хлеба лежала приплюснутая котлета. – Тетка в поселке сказала, что ты уехала в город. Твоя мама подтвердила, что ты уже купила билет.
– Меня исключат? – Томка вгрызлась в бутерброд.
– Наталья Ивановна велела не забивать голову ерундой и тренироваться, пока есть хорошая возможность.
– А ты чего здесь делаешь? – Тамарка стрескала угощение и теперь стряхивала с себя крошки. – Побежишь жаловаться на меня?
– Больно надо! – Мишка выключил фонарик и прислушался к шуму моря за окном. – Просто стало интересно, что ты на этот раз придумаешь? Организуешь шайку и будешь по ночам нападать на мирные караваны, груженные шелком и пряностями?
– Скажешь тоже, – фыркнула Томка. – Где-то здесь бродит мировое зло, и я хочу его найти.
Мишка включил фонарик. Яркий луч ударил Цыгановой по глазам.
– Совсем свихнулась? – Богдасаров внимательно изучал Томкино лицо, словно там могло быть что-то написано. – Тебе, кажется, действительно в город пора. В психушку.
Он выключил фонарик и снова прислушался. Среди шума моря слышался еще один звук – шуршание гальки. Кто-то шел по берегу.
Томка первая выбралась в окно, пробежала вдоль столовой и выглянула из-за угла. Мишка сделал проще – выглянул из противоположного окна. Именно он заметил еле приметную фигуру, удаляющуюся в сторону гор.
– Кошка, что ли, прошла, – пожала плечами вернувшаяся Томка, которая ничего не успела рассмотреть.
– Ага, кошка, – кивнул Богдасаров. – Харитонова это была. И что это у всех девчонок такая страсть к ночным прогулкам?
– Где? Быстро за ней!
Что там ворчал Мишка дальше, Томку уже не интересовало. Она выбежала из столовой, прислушалась к удаляющимся шагам и на цыпочках направилась следом.
Богдасаров пожал плечами, прикрыл окна столовой, чтобы не так было заметно, что ночью сюда кто-то ходил, и не спеша пошел за девчонками.
Глава IV
Хозяин
Светка снова шла, не скрываясь. Уверенно так топала, точно у себя по квартире гуляла при полной иллюминации, а не по горам лезла в неурочное время в абсолютной темноте. А ведь если Наталья Ивановна узнает об ее походах, то следующая, и последняя, вылазка, Светки будет иметь направление в сторону поселка, на автобус до вокзала, и прости-прощай море, солнце, пальмы и песок.
Какое-то время Светка шла в сторону поселка, а потом свернула влево и сквозь кусты полезла в гору. Она петляла по одной ей известной тропинке, ни разу не споткнувшись.
На предусмотрительной Харитоновой были джинсы и кофта с длинными рукавами. Томка посмотрела на свои короткие шорты, перепачканную рубашку, тяжело вздохнула и потопала следом. Утренние и дневные ссадины на руках и ногах привычно заныли, напоминая о своем существовании и предупреждая, что места для новых уже нет.
В голову Цыгановой настойчиво лезли мысли, что страдает она фигней, что Светка просто нагоняет вокруг себя таинственности и никакого смысла в ее прогулках нет. Маринка тоже все что-то писала, а наверняка ведь просто хотела привлечь внимание.
Харитонова шла вперед, Тамарка пыхтела следом. Слева то появлялось, то исчезало темное море, с одного края подсвеченное луной, которую из-за высокой горы видно не было. Сейчас, ночью, от моря веяло непонятной угрозой, как будто эта спокойная махина воды могла выйти из берегов и пойти проверить, чем там занимаются две девочки, которым давно пора спать.
Перевалив через горный перевал, Хохрякова-Хомякова исчезла. Цыганова даже в полный рост встала, но в темноте видно ничего не было. Вернее, ее-то, наверное, видно было очень хорошо. И если у Харитоновой еще были сомнения в том, что за ней следят, то теперь она могла не сомневаться в этом. Следят, да еще как!
Отсюда почему-то стало особенно хорошо слышно море. Оно шуршало неподалеку. Шуршало, шуршало… А потом стало приближаться.
Уже готовая ко всему, Томка пригнулась, и шуршание накрыло ее с головой. Цыганова зажмурилась, втянув голову в плечи.
– Чего на самом виду стоишь? Пошли.
Тамарка приоткрыла один глаз. Все с тем же шуршанием Богдасаров прошел мимо нее и стал спускаться.
– Ты как здесь оказался?
Томка успела забыть о Мишкином существовании и о том, что она сама позвала его с собой.
– За тобой иду, – отозвался Мишка.
– Идет он, – недовольно всплеснула руками Цыганова. – Надо не за мной идти, а со мной. И не пугать своими внезапными появлениями. Тоже мне, собака Баскервилей.
Тамарка шагнула за Богдасаровым, и земля ушла у нее из-под ног.
– Так и будешь всю дорогу падать? – проворчал Богдасаров, подхватывая Томку. – Разуй глаза! Здесь ступеньки!
Цыганова оглянулась и, несмотря на все Мишкины старания, все-таки упала. И только сейчас с удивлением разглядела открывшийся перед нею вид.