Проклятие
Шрифт:
– Агнессс, Агнессс, Агнессс…
В полудреме девушка снова вернулась мыслями к историям детских лет. Ей виделся подземный зал, посреди которого сидел за каменным столом Барбаросса. Его борода проросла сквозь столешницу, и мертвые глаза уставились в холодный, сырой мрак. Подле него нес стражу одинокий гном, а издалека доносились крики ворон, что кружили вокруг горы. Агнес вспомнилось древнее пророчество, согласно которому Барбаросса вернется, когда над Германией нависнет опасность.
Кольцо под ночной сорочкой стало вдруг тяжелым, словно мельничный жернов. Девушка сняла его, положила под подушку и уставилась на дощатый
Агнессс, Агнессс, Агнессс…
Лишь далеко за полночь она смогла наконец уснуть. И в этот раз увидела новый сон. Он был до того тревожным, что Агнес то и дело вздрагивала и тихонько вскрикивала…
…длинный коридор, в конце его – двери. Агнес знает, кто находится за этими дверьми. Трое мужчин прибыли сегодня утром в роскошных, отороченных мехом плащах, под которыми звенят кольчуги. Еще в рассветных сумерках они въехали во двор на благородных боевых конях, каждый из которых стоит как три крестьянских подворья. Агнес чувствовала на себе их взгляды, когда наместник представлял ее. И в тот же момент она поняла, что эти люди замышляют что-то недоброе.
Что-то неуловимо злое.
Агнес идет дальше по коридору; в руках у нее графин, полный вина, который она несет в зал. Но возле дверей она вдруг останавливается. Сквозь щель между створками видны трое мужчин. Они стоят перед камином и, увлеченные разговором, дожидаются наместника. Они говорят тихо, но до Агнес зловещими заклинаниями доносятся обрывки фраз. Слова эти не предвещают ничего, кроме смерти и разрушений.
Мужчины обсуждают гибель – ее и Иоганна.
В то, что они замышляют, невозможно поверить, и поначалу Агнес думает, что ослышалась. Ей трудно дышать, руки дрожат. Трифельс в опасности! Нужно как можно скорее оповестить наместника. Но главное, нужно предостеречь Иоганна и той же ночью вместе с ним…
В этот миг графин выскальзывает из пальцев, мокрых и скользких от холодного пота. Стекло со звоном разбивается об пол – звук разносится такой, словно гора разлетелась вдребезги. Вино лужей растекается по каменным плитам, и мгновение Агнес смотрит на свое размытое отражение. Но это не она! Тогда кто же? Она старше, волосы ее обрамляет украшенный цветами металлический обод, на коже обозначились первые морщины. Лицо сковано маской ужаса.
Мужчины в зале умолкают. Их взоры устремлены в сторону дверей, перед которыми по-прежнему стоит Агнес.
Она бежит прочь по коридору. За спиной поднимаются крики и быстро приближаются. Хлопает дверь, звенят кольчуги, шелестит о ножны лезвие меча.
Эти люди приехали, чтобы убить ее…
Агнес вскочила с хриплым криком и растерянно оглядела комнату. Казалось, в следующее мгновение дверь распахнется и к ней ввалятся люди с обнаженными клинками. Но все было спокойно, за окном первые птицы возвещали новый день.
Сон развеялся, словно дым по ветру, но Агнес еще долго
Однако с первыми лучами солнца рассеялось и это видение.
Тем же утром в сырой, прохладной крипте церкви Святого Фортуната в Анвайлере вокруг каменного алтаря собралась небольшая группа людей. Взявшись за руки, они вполголоса напевали старинную церковную песню на латыни, как поступали на каждой из своих редких встреч. Никто не знал об этом собрании, даже городской священник. Раньше, когда-то очень давно, священник был важным членом их тайного общества. Но нынешний пастор, Йоханнес Лебнер, был толстым, жадным пьяницей, который прикарманивал часть приношений и вел тайные делишки с наместником Гесслером. Ученый из далекого Кельна, он по чистой случайности оказался в этих местах и не смыслил в древних обычаях и обрядах.
Особенно в этом.
Их было двенадцать, по числу апостолов. Простые жители Анвайлера, семьи которых вот уже два столетия составляли этот орден. Лишь со смертью одного из них в круг принимался новый член. Они называли себя Братством кольца и с тех смутных времен оберегали тайну, от которой зависела судьба империи. Один раз, не так давно, тайна была почти раскрыта. Но им все же удалось ее сохранить.
Теперь им снова грозила опасность. Хотя никто из них не предполагал, насколько они близки к поражению.
Когда стихли последние звуки песни, слово взял глава ордена. Ему давно перевалило за семьдесят; лицо его было морщинистым, словно старая кожа, а волосы – белее снега. В обычной жизни он был простым кожевником, честным и трудолюбивым стариком в окружении восьмерых взрослых детей и бесчисленных внуков и правнуков. Но здесь, среди украшенных гербами и символами стен, он излучал магическую силу древнего жреца. Сообразно своему положению старик носил простую мантию – когда-то она была белой, но за долгие годы стала серой и поношенной. С изнанки ее украшали три льва с поднятыми лапами.
– Дорогие браться и сестры, – разнесся под сводами голос старика. – Как вы уже знаете, наши враги снова близки к тому, чтобы докопаться до истины. Вынужден сообщить, что они уже побывали здесь и протянули к нам руки.
По собравшимся прошел встревоженный ропот, и глава Братства вскинул руку. После чего обратился к Эльзбет Рехштайнер, которая до сих пор держалась в тени.
– Мы успели предупредить Эльзбет задолго до появления врага, – сообщил старец. – Но ее все-таки обнаружили, так что ей пришлось исчезнуть на несколько недель. Многие из вас считали ее мертвой. В том, что она снова среди нас, есть повод для радости… – Он выдержал небольшую паузу. – Но я надеюсь, что и Эльзбет даст нам повод для радости, в особенности в том, что касается местонахождения кольца…
Зловещее эхо его голоса еще не стихло, а все взоры уже были обращены в сторону знахарки.
Эльзбет Рехштайнер расправила плечи. Несколько недель она провела у своей племянницы в Вальдрорбахе, в постоянном страхе, что ее обнаружат. Страх и недостаток сна оставили на ее удрученном лице глубокие морщины. Наконец знахарка собралась с духом и обратилась к Братству:
– Люди, о которых говорит наш старейшина… – начала она нерешительно. – Да, они были у меня. Они перевернули вверх дном мое жилище в поисках кольца. Но остались ни с чем.