Проклятое дитя. На пути долга
Шрифт:
– Каждый уникален. Каждый - оплот равенства и свободы. Не принадлежат ни к одному королевству или государству. Кирос - Солнечный город. Бадд - ночной город. Скопище тварей, предпочитающих сумерки дневному свету. Днем - практически мертвый город. Едва ли можно встретить прохожего при свете солнца. Танатос - город темных и некромантов. Жутковатое место, даже мерзкое: на улицах толпы подчиненной нежити и умертвий.
Анна слушала, затаив дыхание. То, что описывал и рассказывал Ринар, было куда лучше описаний в учебниках и энциклопедиях. Рассказ, основанный на собственных впечатлениях.
–
– Я не был в нем после подписания мирного договора. Но не думаю, что он изменился. Город игроков и азарта. Звон монет и крики радости тех, кто поймал удача за юркий хвост. Рык и злоба тех, кому не посчастливилось. Можно прийти туда бедняком, а уйти знатным господином, забрав за игровым столом титулы, земли и богатства. Кандейк - портовый город. Город пиратов и наемников, бандитов и прочей шушеры.
Хорус - город ремесленников и торговцев. Оттуда идут многие караваны и корабли во все стороны по всему миру, неся с собой изделия тамошних мастеров и умельцев. Лучшие кузницы и ювелирные, лучше ткачихи и резчики по дереву, лучшие портные и артефакторы. Сюда приезжают за уникальными и редкими вещами. Масса школ, где учат любому ремеслу. Амарантос - Сияющий город. Шахты, где добывают золото и драгоценные камни. Завидный кусок земли, который не раз пытались подчинить гномы и дроу, желая владеть его богатствами.
– Не вышло?
– решилась все-таки прервать завораживающую речь дракона Анна.
– Это Свободный город. У них своя магия, они никогда не принадлежали, и не будут принадлежать никому. И, наконец, Первый Свободный город. У него нет названия. Лучшие маги и волшебники, лучшие учебные заведения во всем Шаори. Собрание самых разных рас и народов. Самый большой и светлый, самый красивый и величественный из всех. Он единственный оказался разрушенным - в нем началась Тысячелетняя война. Даже портал не уцелел.
– Никто не знает, что там случилось, - тихо произнесла Анна.
– Вы - драконы - восстановили его не так давно.
– Верно. И даже мы не знаем причин войны. Глупо, правда?
– хмыкнул невесело Ринар.
– Многие сотни лет народы сражались друг с другом, сменялись друзья и враги. И никто даже не знает, с чего все началось. Одно потянуло другое, и машина запущена.
– Сложно было восстановить мир?
– спросила Анна.
– Очень сложно, - кивнул Ринар, вспомнив то время.
– Девять лет мы, драконы, пытались примирить народы. Девять лет ушло на то, чтобы найти компромисс и угодить всем и каждому. Слишком разные темпераменты, слишком разные силы и возможности. Тогда мы впервые пожалели, что не вмешались в самом начале и закрыли свои острова ото всех, не пожелав участвовать и что-то делать. Мы лишь наблюдали, позволяя миру самому решать, кому жить, а кому умирать. Но он оказался на грани - никто не смог остановиться в свое время, и получался замкнутый круг, выход из которого нельзя было найти без нашего вмешательства. И мы вмешались. Поздно, на мой взгляд, - с грустью и сожалением прошептал Ринар, задумчиво глядя в звездное небо, что было над ними.
Трещал неизменный костер, ветер шевелил пшеницу на полях вокруг них, но дракон сейчас был не здесь. Перед его глазами мелькала война, ее сражения и воины, ее огонь и пепел.
– Не стоит жалеть о прошлом -
– Верно, - усмехнулся Ринар.
– Лучше думать о будущем. Оно куда светлее и радостнее.
– Да?
– Да, - уверенно заявил дракон, ободряюще и хитро улыбаясь принцессе, которая улыбнулась в ответ.
– Соскучилась?
– спросил он, имея в виду Хасина.
– Очень. Я всегда по нему скучаю, даже на следующий день после его визита. Я люблю его всем сердцем. Никого ближе него у меня нет. Даже моя воспитательница, что была со мной много лет каждый день рядом, не так дорога мне. Порой за это стыдно - она любила меня так, как не любила родная мать.
– Не думаю, что она в обиде на тебя, - утешил Анну мужчина.
– Хасин стал мне другом и даже больше - не знаю, как объяснить, - задумчиво протянула девушка.
– Мы виделись редко, но каждый миг, что он был рядом, окутывал меня теплом и заботой, которыми пренебрегали все вокруг. Я росла, видя лишь его любовь, его защиту и поддержку. И это станется неизменным - мое отношение к нему.
– Ты многого не знаешь о нем, Анна.
– Да. Он тоже так говорит, - усмехнулась принцесса.
– Но я знаю его с особенной стороны, каким его не знает никто. И никакие его пороки не очернят его образ в моих глазах. Я никогда в нем не разочаруюсь, каким бы ужасным он ни был. Я знаю, что о нем говорят, я читала книги, написанные о нем, как о воине. Я знаю, каким жестоким и безжалостным он бывает, - в памяти всплыл рассказ леди Мирай о вечере в день ее шестнадцатилетия, как она в подробностях описывала действия демона.
– Но я всегда буду любить его.
Ее слова были пронизаны чувством, о котором она говорила. Ни грамма сомнений и неуверенности. Ни слова упрека и несогласия. Она принимала своего демона таким, какой он был, ведь действительно знала его с другой, лишь ей открытой стороны, где он был нежным, заботливым, ласковым и бесконечно добрым. И пусть это было проявлено лишь к ней, главное, что в нем это было - остальное не имеет значения. Пусть его ненавидит и презирает весь мир, пусть каждый повернется к нему спиной - она всегда будет держать его за руку и верить в него. Пусть каждый злословит и проклинает - она знает, что он достоин не только этого. Плевать на весь мир и его мнение о Бастарде - она любит его вопреки всему.
***
Анна была впечатлена без меры, когда взойдя на высокий холм, она увидела у его подножия большой желтый город. Яркое солнце освещало всю его немалую сверкающую площадь: не сказками оказались рассказы о нем - он действительно сиял. Бликами, неясно, но сиял. И с высоты казался большим солнечным зайчиком. Невысокие дома, узкие улочки, белоснежные крыши и шпили маленьких высотных зданий, типа сторожевой башни и главного храма. Большой, с немалой площадью в самом центре, и зеленым ярким парком, видимыми даже издалека. Город не был обнесен стеной, у него словно не было границ: в разные направления уходили дороги, ведущие из него, вдоль которых располагались дома, таверны, лавки и другие общественные заведения, постепенно обрываясь.