Проклятое золото храмовников
Шрифт:
– Бочку?! – ахнул корчмарь.
– Пока кружечку, – уточнил Сангре. – Пробовать буду.
Пиво оказалось действительно нефильтрованным, но недурственным, и Петр с удовольствием влил в себя первую кружку. Вторую не успел – возле его стола вновь нарисовался Бутрым. В руке он держал ту самую странную дудку, кою Сангре незамедлительно
Итак, первая часть намеченного плана оказалась успешно выполненной и можно приступать ко второй – еще разок потолковать с Эспиносой. Отчего-то Петр был уверен, что инквизитор, если его умело подтолкнуть, поведает об Изабелле массу интересного.
Выдернуть Улана, не на шутку увлеченного совместным с доньей составлением мази для раненого слуги, стоило немалого труда. Пришлось пообещать ему, что забирает ненадолго и от силы через час тот сможет вернуться к увлекательному занятию по изучению основ средневековой медицины.
Извлеченный из подклети и доставленный во вчерашнюю комнату фра Луис, с опаской поглядывая на Сангре и суетившихся подле печи вчерашних людоедов, безропотно написал внизу на последнем листе вчерашних записей все, что от него требовалось: «С моих слов записано верно. Ручаюсь за истинность предоставленных сведений». И не просто подписал, но и приложил к сему листу выпачканный чернилами большой палец.
– Во-от, – удовлетворенно протянул Сангре. – Как я понимаю, ты готов трижды поклясться на библии в синагоге в присутствии муллы и двух браминов, что все, тобой сказанное, истина в последней инстанции?
И вновь уловив суть вопроса, монах торопливо закивал, не дождавшись перевода.
– Очень хорошо, – кивнул Петр. – А теперь, Уланчик, переведи этому шейху, что мы свое обещание насчет человечины держим честно, но требуем того же и от него, то бишь и в будущем излагать о всех замыслах и ходах своего старшего наставника, – и, обращаясь к Эспиносе, вкрадчиво промурлыкал: – А насчет греха предательства можешь не заморачиваться.
Инквизитор, не дослушав до конца перевода Улана, торопливо замотал головой, залопотав что-то в ответ. Дескать, он не отказывается, но у него не появится такой возможности, ибо фра Пруденте весьма скрытен и редко рассказывает о задуманном.
– Придется поведать тебе, Люся, как правоверному баптисту, одну притчу, – вздохнул Сангре. – Суть ее такова: водится в Африке, во центральной ее части, носорог. Это огромное и очень сильное животное и шкуру его ничем не пробить, но оно плохо видит, поэтому когда куда-то бежит, сносит все. Но это не его проблемы, а тех, кто стоит на его пути. Для особо тупых уточняю, что носорог – это мы, а стоящий впереди него – ты, посему делай выводы. Можно и еще проще: как добывать информацию – твои проблемы, но при ее отсутствии затопчем на раз, то бишь отправим бумаженции, – потряс он листами с протоколом допроса, – в рейхсканцелярию твоего пятьдесят седьмого Ванятки. И поверь, что выколотые вилкой моргала и горячий паяльник в глубине твоей пятой точки станут только начальным этапом твоей долгой и тяжкой дороги к искуплению агромадных грехов перед твоим главным муфтием. Но если станешь добросовестно стучать нам на всех и вся, мы сумеем защитить твою эфемерную девственность.
Прослушав на удивление краткий перевод пламенной речи от Улана, фра Луис умоляюще прижал руки к груди и разразился длинной тирадой. Улан неодобрительно смотрел на него, наконец, махнул рукой, оборвав на середине, и кратко перевел Сангре:
Конец ознакомительного фрагмента.