Проклятые башни
Шрифт:
Песнопение подошло к концу, и Изабо отпустила руки Майи и Ишбель, вытерев слезы и отбросив с лица непокорные рыжие кудри.
– Майя, пришло время снять проклятие.
Фэйргийка медленно подняла черный сверток, лежавший у костра. В колеблющемся свете ее глаза странно поблескивали. Она взяла украшенный драгоценными камнями нож и медленно и неторопливо разрезала узел, стягивающий ткань.
О ночи тьма, о солнца свет,
О сила светлых лун,
Пусть слово милости звучит
И проклятье отменит.
Ткань распахнулась, открыв маленькую куколку, обвязанную
Фэйргийка побледнела, но взяла куклу кончиками пальцев и осторожно перерезала ленту. Сломанное перо упало на землю.
О ночи тьма, о солнца свет,
О сила светлых лун,
Пусть слово милости звучит
И проклятье отменит,
– повторила она хрипло.
Как можно аккуратнее держа куклу, она отрезала лоскуток тартана Мак-Кьюиннов и прядь черных волос, и еще раз дрожащим голосом повторила слова обряда.
– Во имя Эйя, матери и отца всего сущего, пролейте свой благодатный свет на Лахлана Мак-Кьюинна и защитите его от всех злых, враждебных и пагубных сил, – затянула Изабо, и остальные присоединились к ней. – О божественная сила лун и звезд, ветров и воздуха, свежей воды и плодородной земли, жизнь во всей вселенной, жизнь во всех нас, благословите Лахлана Мак-Кьюинна, окружите его тело и душу и принесите ему мир и защиту от зла. Сбросьте злые цепи, которые сковывают его, разгоните тьму, которая гнетет его, разомкните его глаза, чтобы он мог видеть, разомкните его уста, чтобы он мог говорить, пусть сила и тепло вольются в его тело, пусть жизнь полностью вернется к нему. О сила светлых лун, пусть будет так, как сказано!
Майя бросила куклу и все обрезки ленты, ткани и перо в огонь, громко прокричав:
Огонь пылает, зола сереет,
Злые чары луна рассеет,
Светлые луны, услышьте меня:
Снято проклятие с этого дня.
Благословляю тебя, благословляю тебя, благословляю тебя!
Взметнулись языки пламени, зеленые и зловонные, и они все смотрели, как кукла сгорает дотла. Потом Изабо бросила в огонь горсть сушеной драконьей крови, и пламя зашипело, фиолетовое, голубое и зеленое, а затем снова очистила круг солью и землей, водой и золой.
– Все, сказала она тихо. – Во имя Эйя, будем надеяться, что этого достаточно.
Положив голову на руку, Изолт смотрела, как первые солнечные лучи пробиваются через щелку в занавесях и ползут по стене. Хотя она очень устала, пройдя Испытание Тьмой вместе с остальными ведьмами, ей не хотелось уходить от мужа и идти в свою пустую холодную постель. Почти за целый год, что она спала одна, Изолт так и не привыкла, что Лахлана нет рядом. Хотя поженились они лишь за два с половиной года до того, как его поразил этот странный недуг, ее тело по-прежнему тосковало по нему, по крыльям, теплым коконом укутывающим ее во сне. Она опустила голову на его безжизненную руку и почувствовала, что на глаза навернулись не свойственные ей слезы.
Солнечный луч прополз по подушке и скользнул по лицу спящего. Его ресницы дрогнули, и он отвернулся от света, потом открыл глаза и непонимающе огляделся. Незнакомая комната была
– Эй, леаннан, – сказал Лахлан, удивленный каким-то хриплым кваканьем, вылетавшим у него из горла, – почему ты плачешь?
ПАКТ О МИРЕ
Солнышко ласково пригревало танцоров, которые, кружась и подскакивая, пробирались под длинной аркой поднятых рук. Циркачи пели и играли, ребятишки с писком и визгом носились в толпе. Был Ламмас, и все пришли посмотреть, как будут пороть Ри, а Шабаш будет благословлять караваи хлеба.
Внезапно чей-то голосок пропищал:
– Едут, едут!
Музыка резко замолкла, и танцоры отошли в сторону, освобождая место веселой процессии, спускающейся с холма.
Ри скакал на своем вороном жеребце, Банри ехала рядом с ним, прионнсы чуть позади. Все были одеты в килты своих кланов, а пледы были сколоты брошами. Городские лорды тоже были тут, страшно взволнованные тем, что находятся в столь важной компании, а молодой циркач в малиновой шляпе встречал их песнями и шутками, сверкая черными глазами. Рядом с Ри ехали его собственные телохранители, одетые во все синее, и ребятишки во все глаза смотрели на огромную медведицу, косолапо переваливающуюся рядом с одним из телохранителей, и поджарую черную волчицу, скачущую по пятам за конем одного из лордов.
Толпа взволнованно зашумела, увидев небольшую коляску, запряженную двумя белыми лошадьми, в которой ехали три пожилых члена совета колдунов и маленький прионнса, чуть взмахивающий крылышками в попытках вылететь из рук своей няньки. Толпа кидала ему цветы, а он в ответ махал рукой, сияя радостной улыбкой.
При виде следующей коляски в толпе изумленно заахали, поскольку в ней сидели волшебные существа. Там была девушка с длинными волосами, покрытыми зеленой листвой, пушистый клюрикон, разодетый в бархат, Селестина в покрывале из своих белоснежных волос с малышом на коленях и корриган, похожий на замшелый валун с одним любопытным глазом. Над маленьким экипажем порхала крошечная нисса с яркими крылышками, заливаясь звонким смехом. Сначала она дернула за хвост одного из коней, потом уцепилась за кончик хлыста и повисла на нем, а возница тщетно пытался стряхнуть ее, размахивая хлыстом во все стороны. Ребятишки в толпе завизжали от восторга, и она тут же подлетела к ним, принявшись щипать их за носы и дергать за волосы, отчего смех стал только громче.
Процессия добралась до высокого пограничного столба и остановилась. Ри спешился и со смехом приказал лорду:
– Ну, давай, пори скорее! Чтобы никто потом не говорил, что Лахлан Мак-Кьюинн не любит, когда ему напоминают о его обязанностях!
На нем были лишь килт и плед, а грудь оставалась обнаженной. Обращаясь к лорду, он стащил плед, и тот повис у него на поясе. На его плечах и руках не было живого места от красных ссадин.
Лорд нерешительно спешился.
– Вы уверены, Ваше Высочество? – спросил он с тревогой. – Прошло уже много лет с тех пор, как у нас в последний раз были Общие Скачки. Я не хотел бы выказывать неуважения…