Проклятые близнецы

Щекотовский Дмитрий

– Близнецы Лукас и Хельга.

– Значит не весь отряд "Неон" был уничтожен, - сообразил второй голос, - Мы должны, во что бы то ни стало получить Лукаса и Хельгу для клонирования.

– Клонирования?
– опешил Минкович, - предателей?

– Что делать, если на проверку оказалось, что именно эти двое, оказались наиболее подготовленными и сильными, - пояснил второй голос, - Это в их создании доктор Войд принимал непосредственное участие?

– Я хотел бы вмешаться, господа, - внезапно подал голос Херур, - Из базы нетеров у меня получилось забрать кое-какие важные артефакты, которые смогут заинтересовать вас: Это так называемые Стержни. Мы использовали их для

получения чистой и практически неограниченной энергии. Эта энергия может помочь нам… во всем. Я уверен, она поможет решить проблему доктора Войда.

 Херур говорил спокойно и вальяжно, он был уверен, что Комитет вновь послушается его…

– Боюсь, Херур, что на данный момент мы не можем себе позволить сомнительных экспериментов, - резко ответил первый голос, - Маркуса Войда и близнецов из проекта "Неон" будем ловить обычными способами. Мы объявим их и доктора Рамкришна в розыск. Стержни, о которых вы говорили… Ладно, оставьте на ЗАТО-01, наши ученные изучат их. Конец связи!

Херур смотрел перед собой в некотором оцепенении. Внезапно для себя он обнаружил, что Комитет вышел из-под его контроля.

– «…Наши ученые изучат», - повторил он, в изумлении качая головой, - Как они будут «изучать» артефакт иной цивилизации, опередившей их на тысячелетия? Они, вообще, смогут понять, что это такое? Или примут за детали интерьера?

– Что будем делать?
– по внутренней связи Сахнетеров спросил его Минкович, летевший в соседнем самолете.

– Отныне наши дороги с Комитетом расходятся, - жестко сказал Херур, обозленный, что какие-то букашки смеют перечить ему, - Когда прибудем на ЗАТО-01, я обучу тебя, как пользоваться хека - энергией, которой я смог повергнуть Войда. Потом два вертолета должны будут доставить нас в Нью-Йорк. Время правления Комитета закончилось, пора показать им, кто настоящий правитель на этом куске камня.

Голос Херура звучал решительно. Он вынес приговор тем, кто пленил и столько лет использовал его как безликий инструмент.

– Полностью поддерживаю, Херур!
– отозвался Минкович, предвкушая, как он будет крушить "Большое Яблоко".

Глава двенадцатая. Просьба комитета

Десять часов полета прошли довольно спокойно, так что у Маркуса выдалось немного времени, чтобы подумать о своем брате и Катрин. Женщина должна была к этому времени уже пройти полный путь модификации…

Ему вспомнилось, как Ихо сильно переживал расставание с Марией, которая была точной копией Катрин. Хотя наверно, правильнее было бы сказать, что Катрин точная копия Марии. Но для тех, кто живет более полутора века, время перестает быть чем-то прямолинейным. За свою долгую жизнь Маркус уже не раз наблюдал, как призрачна свобода выбора, которой так кичатся люди: сын копирует отца, у дочери такой же характер, как у матери, и все они поступают точно так, как это сделали бы их родители… Хотя сами больше всего хотят быть не такими, как они. Внезапно ему вспомнились слова, которые он сказал Ихо, когда впервые в своей жизни убил: пустота возобладала над разумом, и он совершил то, чем предстояло тяготиться десятилетия. Сколько бы он впоследствии не размышлял над смыслом тех его слов, он всегда ускользал от него. Это было так, будто что-то более могущественное и мудрое тогда завладело его устами...

– Сколько же лет назад мама дала мне этот кулон?
– Маркус нащупал его сквозь одежду.
– С первого раза-то и не вспомнить… - грустная улыбка мелькнула на его устах. Образ матери сейчас возник перед ним, как давно уже не представал. Она была статной цыганкой с черными, как смоль волосами и зелеными глазами. Тогда

ей пришлось выложить солидную сумму мастеру за него. В то время нелегко было найти ювелира, который согласился бы, а главное умел работать с метеоритом. Несмотря на все проблемы, подвеска все же была создана, и за последние десятки лет не раз спасал Маркусу жизнь. Метеорит, инкрустированный в центре кулона, упал практически ей под ноги, в тот момент, когда она молилась Луне. В отличие от своего брата, Маркус старался постигать этот мир с рациональной точки зрения, но этот кулон никак не вписывался в его модель мироздания. Уже в этом столетии у Маркуса появилась возможность провести его анализ: это был лунный грунт! Для него, живущего столько десятилетий, не было новостью, что существует Гайя, персонификация сознания этой планеты, Крий и прочие эфемерные существа. Но все они были связаны с этой планетой и результатом жизнедеятельности живых существ на ней. Но как Луна могла получить свое сознание?! Войд предполагал, что именно этот камень оказался причиной того, что доминантные гены его матери и отца были побеждены рецессивными. Он пытался узнать об этом небесном визитере у Реликта, но ответ был более чем уклончивым. Никакой новой информации за это время он получить так и не смог.

От рационалистических мыслей его вновь вернуло в прошлое, к матери. Ее жизнь трудно было назвать легкой: цыганка, без рода и племени, смогла охмурить завидного холостяка. Многие графини и маркизы Испании точили на него свои коготки, а тут появилась простушка по имени...

– Как же звали маму?
– волнение и страх мелькнули на лице Войда. Неужели за столько лет он забыл имя матери! Понадобилось пару мгновений, чтобы ее имя возникло в памяти: Ратори. Улыбка облегчения озарила лик Маркуса - значит он все еще человек, раз помнит свои корни.

 Где-то через год после нашего рождения, ей приснился сон о смерти одного из нас. Не найдя ответа в картах и кофейной гуще, она решила обратиться к шувани, цыганской ведьме. Это была старуха, с длинными седыми волосами, подвязанными косынкой. Правый глаз был меньше левого, поэтому создавалось впечатление, что она постоянно всех в чем-то подозревает. Ее лицо было испещрено морщина, в ушах висели массивные серьги с красным кораллом. Они сильно оттягивали мочки ушей, делая ее чем-то схожей с изображением индийских мудрецов. Ей было уже под девяносто лет, но воли и силы ей было не занимать. Никто в округе несмел посмотреть на нее недобрым взглядом, а на судах старейшин ее слову никто не перечил.

– Мами!
– ворвалась она в дом шувани. Нас с братом она прихватила с собой, чтобы старая ведунья попыталась отвести от нас беду.

– Ну что такое?
– по-старчески ворча, спросила цыганка. Одного взгляда на мать ей хватило, чтобы понять, что она пришла к ней с бедой.
– Успокойся и расскажи мне все, что видела!
– буквально приказала она, указывая маме на старый табурет.

– Мне приснился ужасный сон!
– надрывно выдавила из себя цыганка.
– Один из моих сыновей, весь побитый и измученный. Он погиб… - добавила она в конце, будто только сейчас полностью осознав ночную историю.

– Все мы умрем, Ратори.
– тихо ответила шувани.
– Что ты хочешь от меня?
– она налила в чашки с чаем горячую воду, и комнату наполнил странный запах.

– Я хочу, чтобы они оба жили!
– воскликнула она.

– Они и так не простые дети.
– старуха подмигнула нам, стоящим в дверях.
– За жизнь одного из них, ты должна будешь заплатить равную цены, Ратори. Ты готова к этому?
– как бы нехотя, добавила ведьма.

– Да, прошу тебя, мами!
– мать припала к ее ногам.