Проклятые огнем
Шрифт:
И не размышлять, в конце концов, о том, как придется оправдываться перед Храмом, когда иерарх узнает, что правитель горной Ругеи запер и насильно удерживает бродячего монаха. И уж тем более не задумываться о том, как придется, в случае, если с Селинт все разрешится благополучно, обьяснять монаху наличие водяной пентаграммы. И заодно мага, ее создавшего.
– …А потом она украла у меня корову!
– А она потравила мне весь урожай! Ведьма!
Если первую половину жалобы Адельмар благополучно пропустил мимо
– Сама ведьма! Ваша милость, да посмотрите ж на нее! Она в сороку обращается и молоко у коз ворует!
– А ты гвозди на сковороде жарила!
– А ты…
– Молчать! – рявкнул Адельмар, выпрямляясь в неудобном кресле.
Слушание жалоб проходило в специальной приемной. Здесь все было таким же, как при отце: деревянные панели на стенах, инкрустированные золотом, стол, покрытый зеленым сукном… и жалобщики, как и десять лет назад заполняющие залу – как это было в Бруне – каждую пятницу и внимательно слушающие, чем же закончится каждый суд.
Обычай жалобного дня уходил корнями в далекую древность. Так уж повелось в горном лорд-манорстве Ругее, что каждую пятницу любой человек мог прийти и поделиться своей печалью с правителем, попросить о помощи. Традиция прерывалась лишь во время правления ведьмы – пусть она погибла почти пять лет назад, но имя ее до сих пор было в Ругее под запретом. Ведьма да и ведьма. Все знают, о ком речь.
Мелкие жалобы и проблемы можно было спихнуть подчиненным, более крупными надо было заниматься самому, да только не было до недавнего времени в Ругее крупных проблем. До недавнего времени. А точнее – до сегодняшнего дня.
Обвинение прозвучало. И если еще пятнадцать лет назад на него никто не обратил бы внимания – мало ли кто ведовством занимается, – то сейчас было совсем другое время…
Грозное рявканье лорда заставило жалобщиц – двух женщин лет сорока на вид – запнуться на полуслове и испуганно уставиться на Адельмара.
– Молчать, – ровно повторил мужчина, ерзая на месте. Кресло тоже осталось от отца – тот считал, что неудобства позволят не расслабляться и лучше прислушиваться к каждой беде.
Женщины смотрели на него, как кролики на удава.
Лорд Сьер, наконец, смог усесться так, чтобы у него не затекала спина, и перевел ровный взгляд на жалобщиц. Да не были они похожи на ведьм, не были! Ни одна, ни вторая. Обычные сварливые бабы, не поделившие какую-то корову, и можно было плюнуть на все, забыть, но… Обвинение прозвучало. Не обрати на него внимания сейчас, и завтра уже по Лундеру побегут шепотки, что лорд равнодушно отнесся к зернам колдовства, вновь зарождающегося в Ругее. Обратит внимание на Ругею Храм. Приедет из Бюртена, столицы Фриссии,
Приедет и увидит мага воды.
И Бертвальда.
И Селинт.
И какая разница, что там будет с самим Адельмаром из-за того, что он позволяет всем им жить в Лундере, какая разница?!
Но Селинт… Селинт…
– Повторите, что вы сейчас сказали. – Голос правителя звучал ровно и спокойно.
– Она… корову мою…
– Дальше, после этого…
– В сороку? Обращается? – В голосе женщины зазвучали вопросительные нотки.
– Вы понимаете, уважаемая, – вкрадчиво начал Адельмар, – что обвиняете свою соседку в государственном преступлении?
– Так и она меня! – Женщина сорвалась на визг. Страх поселился в ее глазах, руки непроизвольно начали теребить застиранный фартук. – Она первая начала!
– У вас есть доказательства?
Закон Ругеи прост, но суров. Оговоришь невиновного – на тот свет вслед за ним отправишься.
Вместо ответа жалобщица кинулась ему под ноги:
– Не погубите! Не ведьма она, и я не ведьма! Слово злое сорвалось!
Адельмар, сохраняя каменное выражение лица, перевел взгляд на вторую спорщицу:
– А вы что скажете, уважаемая?
Пришел черед второй жалобщицы падать на колени:
– Не погубите, милсдарь! Не ведьма я! Корову забрала, было дело, она сейчас в сторожке подле Затопленной гати, но не ведьма я! Не колдовала вовсе! И она не ведьма!
Адельмар почувствовал, как спадает с него страшное напряжение. Можно забыть и о храмовом проверяющем, и о собственных страхах…
Надо только разрешить эту небольшую проблему.
– Бертвальд!
Услужливый мажордом, стоящий за креслом, склонился в поклоне:
– Да, милорд?
– Пошли нескольких кнехтов к Затопленной гати, пусть заберут корову.
Женщины начали переглядываться, подбирать юбки, собираясь встать на ноги…
А вот наказать их все-таки надо, чтоб в следующий раз неповадно было. В Ругее таким шутить нельзя! Да и… лишний раз проверить не помешает.
– А этих двоих – на испытание.
Спорщицы замерли, перепуганно глядя на лорда. Слишком уж хорошо было известно, что после испытаний редко кто остается жив…
– Огнем? Водой? – В голосе Бертвальда не было ни нотки сочувствия.
Правитель Ругеи выдержал долгую паузу, наблюдая, как перепуганные жалобщицы копошатся на полу.
– Весами. Пройдут – на год под руку Храму.
Та, что обвинялась в превращении в сороку, истошно завопив, кинулась к молодому лорду, вцепилась ему в руку, принялась целовать…
Адельмар с трудом вырвался и брезгливо оборонил:
– Все вон. Перерыв – час.
По толпе слушателей прошел недовольный гул – жалобный день и так начался не с утра, а гораздо позже, ближе к полудню, – но возмутиться в полный голос никто не посмел.