Проклятые судьбы
Шрифт:
Я мгновенно перестал смеяться, и Макс хмыкнул, вливая в меня еще больше своей магии. Остальные начали вокруг смеяться, все, кроме Рокси и Дарси, чей собственный огонь горел сквозь его приказы, защищая их.
Когда он, наконец, сдался, я ухмылялся по совершенно другой причине, нежели чем над его силой.
— Ты освободила меня, — вздохнул я, глядя на Рокси так, словно она была каким-то мифическим существом, обретшим плоть, и пытаясь понять, чем, черт возьми, я могу отплатить за это. Она только что ответила на каждое желание, которое я когда-либо вымаливал
— Я не собираюсь позволять тебе возвращаться в дом с гребаным монстром на лето и плясать под его дудку, — яростно прорычала она. Защитно. Как будто я был чем-то, чем она дорожила и что хотела защитить так же, как я страстно желал заботиться о ней.
Я взглянул на остальных, но мне было все равно, что они здесь и слушают нас. Они уже знают о моих чувствах к ней, так почему бы мне не сказать об этом при всех?
— Я говорил, что люблю тебя, Рокси, — прорычал я, и ее глаза расширились, когда она удивленно посмотрела на меня. — Но теперь я говорю тебе, что тоже хочу тебя. Только тебя. И не важно, что для этого потребуется.
— Дариус, — вздохнула она, ее взгляд метнулся к остальным, когда они немного отступили, давая нам возможность побыть наедине. Я мог бы накинуть на нас заглушащий пузырь, но какой в нем смысл? Мне все равно, знают ли они о моих чувствах к ней. Они ведь наша семья, и, несмотря на все причины, по которым должны были поощрять нас держаться порознь, наоборот пытаются помочь нам быть вместе. И теперь, когда дело дошло до дела, они заботились о нашем счастье больше, чем о каком-то гребаном троне, и я должен был гораздо раньше понять, что это тоже важно.
— Я понимаю, — сказал я, подходя к ней ближе. Настолько близко, что мы практически касались друг друга. — Я понимаю, почему ты сделала тот выбор, который сделала. Вечность — это чертовски долгий срок для того, кому ты не доверяешь. Что, если все, что у нас есть, это сегодняшний день, пока часы не пробьют полночь? Что, если это значит — посвятить себя мне? Быть моей до наступления полуночи. Ты бы тогда согласилась стать моей на такую вечность?
Глаза Рокси расширились, когда она посмотрела на меня, прикусив нижнюю губу, в то время как мое сердце колотилось о ребра, и я мог только думать о всех причинах, по которым она может сказать «нет».
— Почему ты хочешь провести со мной вечность после того, что я с тобой сделала? — спросила она, и я нахмурился, пытаясь понять, как она могла сомневаться в этом. — Звезды предложили тебе настоящую любовь, и ты добровольно открыл ей свое сердце только для того, чтобы я раздавила его в кулаке. Так зачем тебе вообще нужен второй шанс?
— Потому что в глубине души я знаю, что заслужил тот ответ, который ты мне дала, — честно ответил я. — Я не был достоин твоей любви тогда, и я все еще не достоин ее сейчас. Но если ты подаришь мне вечность, то я потрачу каждую ее секунду на то, чтобы стать лучше.
Она посмотрела на меня так, будто впервые увидела, и мне пришлось бороться с самим собой, удерживая ее взгляд и дожидаясь
Ее глаза были широко раскрыты и полны страха, когда она смотрела на меня, но в них было что-то еще. Что-то сильное, бесстрашное и несломленное, несмотря на все, через что она прошла в своей жизни от моих и чужих рук.
— Да, — вздохнула Рокси, ее голос дрожал, словно она боялась произносить это вслух. — Я не могу больше отрицать. Мне надоело отрицать то, чего хочет мое сердце.
— Навечно? — Подтвердил я, придвигаясь к ней так близко, что сладкий аромат ее кожи окутал меня, и мне больше никогда не хотелось вдыхать.
— Навечно, — согласилась она с окончательностью, которая так сильно давила на нас, что на мгновение мне стало трудно дышать.
— Тогда нам нужно придумать способ заставить звезды пересмотреть свое решение, — яростно прорычал я. Я боролся всю свою жизнь за то или иное, но никогда ничего не хотел так отчаянно, как девушку, стоящую передо мной. И я был готов бороться за нее до последнего вздоха.
Остальные начали аплодировать, и Рокси засмеялась, когда я закатил глаза. День, когда я смогу остаться с ней наедине, будет сущей мечтой по сравнению с этим чертовым адом сопровождающих.
— Габриэль, — сказала Рокси, ее глаза засияли надеждой, когда посмотрела на меня. — Он может показать нам видения.
Мое сердце заколотилось, когда она схватила свой атлас и отправила ему сообщение. Знание того, что она так же уверена в этом, как и я, заставило меня испытывать всевозможные ошеломляющие эмоции. И больше, чем когда-либо, я просто хотел заключить ее в свои объятия и никогда больше не отпускать.
— Он встретиться с нами в усилительной камере, — объявила она, а я посмотрел на Калеба, но он был слишком заинтересован чем-то, что говорил Сет, поэтому не слушал ее.
Рокси протиснулась сквозь наших друзей и направилась к проему на дальней стороне парковки, стянув мою футболку для питбола, и забралась на выступ в лифчике и трусиках. Она усмехнулась мне через плечо, после спрыгнула в воздух, и ее пылающие крылья расцвели за спиной, когда она взлетела.
Я выругался, ведь она умчалась без меня, сбросил ботинки и снял штаны, затем сложил их и зажал между зубами, выпрыгивая вслед за ней.
Я перекинулся в полёте, сильно взмахивая крыльями, мчась за ней, пока остальные кричали и подбадривали нас позади.
— Вперёд на поиски настоящей и светлой любви! — заплакала Джеральдина, и я оглянулся через плечо, когда она, рыдая, упала в объятия Макса. Он, казалось, совсем не возражал против этого, и я покачал своей чешуйчатой Драконьей головой, бросаясь за Рокси.
Эта девушка была совершенно безумной. Но я должен признать, что она мне немного нравится.
К тому времени, как я приземлился у озера и перекинулся обратно, Рокси уже снова была в моей футболке и направлялась в усилительную камеру, не дожидаясь, когда я натяну штаны.