Проклятые в раю
Шрифт:
— Вы будете что-нибудь? — спросил я.
— Нет, спасибо, — ответила она. — Я здесь за компанию.
— Как собака?
От этих слов всем сразу стало неуютно, кроме меня, разумеется.
— Если вы ждете, что я покормлю вас под столом, — сказал я, — не дождетесь. Вы не любите кофе? Принесите ей — чего? Соку? Чаю?
— Чаю, — тихо произнесла Беатрис. Ее глаза снова улыбнулись.
— Почему бы вам не принести для всех нас какой-нибудь выпечки, — предложил я официантке. — Ну, знаете, булочки или что там у вас есть.
— Сдоба
— Только без ананасов, — произнес я с кислой миной.
Это как будто позабавило всех женщин, а я сделал глоток кофе и сказал:
— Я рад, что вы, девушки, смогли навестить меня.
— Мне нужно еще подойти к дежурному, — сияя сказала Изабелла, — и узнать насчет моего номера.
— Сегодня утром я разговаривал с К. Д., — сказал я. — Все устроено. Там тебя ждет ключ.
— Отлично, — проговорила она, сложив руки, от улыбки на щеках у нее заиграли ямочки.
Сегодня ночью, вне всякого сомнения, мне предстоит свидание. Весьма бурное.
— Как здесь мило, — несколько отстраненно заметила Талия.
Черные стекла ее очков были повернуты в сторону голубого, серого и белого, сквозь которые надо было различать горизонт. Ветер трепал светло-каштановые пряди ее волос.
— Вы хотите, чтобы мы занялись этим после завтрака? — спросил я.
Она повернула большие черные круги своих очков в мою сторону, на остальной части ее лица отразилось не больше, чем в этих очках.
— Занялись после завтрака — чем?
— Ну, мне надо кое о чем расспросить вас. Разве Изабелла не сообщила о причине моего приглашения?
Одна из бровей поднялась над черными стеклами.
— Вы с мистером Дэрроу уже расспрашивали меня вчера.
Я кивнул.
— И он побеседует с вами снова и снова, и мистер Лейзер тоже. У них своя цель, у меня — своя.
— И какова же, мистер Геллер, — жестко спросила она, — ваша?
Ветерок шевелил светлую шевелюру Изабеллы, девушка озабоченно нахмурилась и дотронулась до запястья двоюродной сестры.
— Не злись на Ната. Он пытается помочь.
— Она права, — сказал я. — Но я не юрист, я следователь. И это моя работа — разобраться в деталях, ища те, к которым может прицепиться обвинение.
Талия переменила позу, ее монотонный голос едва перекрыл шелест прибоя.
— Я не понимаю. Этот процесс не касается меня. Он касается Томми и мамы...
Практически то же самое она сказала и Дэрроу.
Я отпил кофе.
— Это дело начинается и заканчивается вами, Талия... я могу называть вас Талия? И прошу, зовите меня Нат, или Натан, как вам больше нравится.
Она ничего не сказала, ее детское лицо осталось невозмутимым, как черные стекла. Изабелла испытывала неловкость. Беатрис уже давным давно ушла в себя, она была здесь только за компанию.
Талия сделала глубокий вздох.
— Мистер Геллер... Нат. Уверена, вы понимаете, что у меня нет никакого
— Но это так и есть. Это единственный путь заставить присяжных понять, что двигало вашим мужем.
Она подалась вперед, мне уже стало как-то не по себе от этих черных кругов.
— Неужели процесса Ала-Моана было недостаточно? Вы же знаете, что многие женщины не хотят сообщать о нападениях из-за ужасной шумихи и тягот суда. Но я посчитала, что мой долг защитить других женщин и девушек...
Изабелла снова погладила кузину по руке.
— Ты все правильно сделала, Тало.
Та покачала головой.
— Мне невыносимо думать, что какая-то девушка пройдет через то, что пришлось вытерпеть мне, — сказала Талия, — в руках этих мерзавцев. С частной точки зрения, наказать этих людей — второе дело, первое — убрать их с улицы... только вот суд не достиг этой цели, не так ли?
— Мое расследование может, — сказал я.
Она резко подняла голову.
— Что вы хотите этим сказать?
Я пожал плечами.
— Если я смогу раздобыть новые улики, их упрячут за решетку.
Ее смех раздался где-то в горле, и был он безрадостным.
— О, чудесно! Еще один процесс, после этого! Когда же наступит конец? Ни один человек, который сам не прошел через подобное, не может даже вообразить то напряжение, которое испытывает не только жертва, но и ее семья...
— А разве мы здесь не для этого? — спросил я.
— Я бы сказала, что вы здесь из-за денег, — отрезала она.
— Тало! — воскликнула Изабелла.
— Я знаю, — покорно сказала она и вздохнула. — Я знаю. Вы, Нат, только пытаетесь мне помочь. Что ж, если мое выступление в суде и рассказ о всех подробностях той страшной ночи поможет моей семье... и спасет других девушек от подобного ужаса... тогда я соглашусь, что цель оправдывает средства.
— Хорошо, — сказал я. — А теперь... я вчера долго не спал... — Я достал блокнот и нашел нужную страницу. — Просматривая отчет о процессе и различные заявления, которые вы делали... Пожалуйста, поймите, что я задаю только те вопросы, которые задаст и обвинение.
— Прошу вас, мистер Геллер. — Она выдавила улыбку. — Нат.
— Обычно, — начал я, — по прошествии некоторого времени, память свидетелей ослабевает в геометрической прогрессии. Но ваша память — касательно того злополучного события, — похоже, лишь улучшилась.
Ее губы искривились, словно она не могла решить, нахмуриться ей или засмеяться, и не сделала ни того и ни другого.
— Мои воспоминания о «злополучном событии», боюсь, слишком ясные. Полагаю, вы говорите о моих заявлениях, которые я сделала в ту ночь — или скорее, ранним утром того дня...