Проклятые в раю
Шрифт:
У смотровой площадки я поставил автомобиль, просто съехав с земляной дороги. Держась за руки, мы с Изабеллой направились к краю горы и, предупрежденные шумом бьющегося прибоя и завыванием ветра, осторожно заглянули с обрыва вниз — на Дыхало кита, обломок скалы, выступающий в море, как палуба корабля. Он отливал серо-серебристым в свете неяркой луны, и через него перекатывались волны прибоя. Отверстие, расположенное ближе к наружному краю скалы, казалось отсюда маленьким, но на самом деле оно было фута три или четыре
Изабелла крепко схватила меня за руку.
— О, Нат... дух захватывает... какая красота...
Я ничего не сказал. Красоты я не заметил. Мне просто пришло в голову, что можно спуститься прямо на ту скалу и между выбросов воды опустить в отверстие что-то или кого-то.
Справа от нас лежала крохотная бухточка, затерявшаяся между высоких прибрежных скал, манивший к себе лоскуток пляжа. Захватив полотенца, мы отправились на поиски ведущей вниз тропы, нашли ее и, держась за руки, со мной во главе, спустились по крутому, каменистому склону, осторожно ступая обутыми в сандалии ногами и нервно посмеиваясь при каждом неверном шаге.
Наконец мы очутились на бледном песке между высокими стенами скал, на маленьком уединенном пляже, от которого начинался безбрежный океан. Мы расстелили полотенца, я разделся до плавок, а она скинула юбку и жакет в горошек и осталась в облегающем белом купальнике. В приглушенном сиянии неяркой луны белокожая Изабелла казалась целиком белой и словно обнаженной, ветерок шевелил ее светлые, по-мальчишечьи короткие волосы. Единственным звуком был ленивый плеск прибоя и наверху над нами шелест листвы.
Она растянулась на своем полотенце, ее стройное, округлое тело было залито лунным светом. Я сел на свое полотенце, рядом с Изабеллой. Она упивалась красотой ночи, я упивался ею.
Наконец она заметила, что я смотрю на нее, и перевела взгляд на меня. Потом приподнялась, опираясь на локоть. Под таким углом она показалась мне еще очаровательней.
— Можно мне еще полюбопытствовать? — с невинным видом произнесла она.
— Можешь попытаться.
— Я могу понять твое восхищение мистером Дэрроу. Я понимаю ваши семейные связи. Но дело не только в этом.
— Что-то я тебя не пойму.
— Он взял тебя под свое крыло. Почему?
— Дешевая рабочая сила.
Она покачала головой, не соглашаясь, замерцали светлые волосы.
— Нет. Посмотри на мистера Лейзера. Он самый лучший адвокат на Уолл-Стрит, а у меня такое чувство, будто и он работает задаром.
— И что же ты решила?
— Кларенс Дэрроу может надуть любого и уговорить помогать ему. Это как если тебя попросит
— Мне наплевать на танец с Рональдом Колманом, благодарю.
— Но почему ты, Нат?
Я посмотрел на океан. Рядом с маленьким пляжем и скалы были небольшие, и волны бились о них без всякой ярости.
— Давай искупаемся, — предложил я.
Она тихо тронула меня за руку.
— Почему ты?
— А какое тебе до этого дело?
— Мне до тебя есть дело. Мы спим с тобой, разве нет?
— И какое это имеет отношение к делу?
Она усмехнулась, сморщив подбородок.
— Ты не отделаешься, надеясь разозлить меня. Как говорят в кино гангстеры — колись...
Она казалась такой красивой, в темноте ее глаза приобретали удивительный фиалковый оттенок, и меня внезапно охватило страстное влечение к этой девушке, окатившее меня целой волной ощущений.
— Это из-за моего отца.
— Твоего отца.
— Они с Дэрроу были друзьями.
— Ты это говорил.
— Отец не хотел, чтобы я был копом. Дэрроу тоже.
— Но почему?
— Дэрроу старый радикал, как и мой отец. Он ненавидит полицию.
— Твой отец?
— Дэрроу.
Она нахмурилась, пытаясь разобраться.
— Твой отец не ненавидит полицию?
— К черту, он ненавидел ее сильнее, чем Дэрроу.
— Твой отец умер, Нат?
Я кивнул.
— Год, уже полтора года назад.
— Извини.
— Тебе не за что извиняться.
— Значит мистер Дэрроу хочет, чтобы ты ушел из полиции и стал работать на него. Следователем.
— Что-то в этом роде.
Она погрузилась в раздумья.
— Значит, детективом быть можно... если только ты не полицейский.
— Точно.
— Не понимаю. Какая разница?
— Для таких людей, как Дэрроу и мой отец, полиция олицетворяет много плохого. Правительство, ущемляющее права граждан. Взятки, коррупция...
— А что, совсем нет честных полицейских?
— Не в Чикаго. В любом случае... это не Нат Геллер.
— Что ты сделал, Нат?
— Я убил своего отца.
От ужаса у нее расширились глаза.
— Что?
— Помнишь тот пистолет, о котором ты спрашивала меня прошлой ночью? Автоматический пистолет на комоде?
— Да...
— Я сделал это с его помощью.
— Ты меня пугаешь, Нат...
Я сглотнул.
— Прости. Я совершил нечто, разочаровавшее моего отца. Я солгал в суде под присягой и принял взятку, чтобы продвинуться по службе. Потом я попытался помочь ему этими деньгами... дела у него в магазине шли плохо. Дерьмо.
У нее дрожали губы, глаза расширились не от страха, а от растерянности.
— Он покончил с собой.
Я молчал.
— Из... из твоего пистолета?
Я кивнул.