Проклятый горн
Шрифт:
– Успела. – Она чуть нахмурилась. – Твой друг цыган получил письмо и начал действовать. Потом с неба свалилась я. Но Урбан решил не прятаться и камень тоже не прятать, чтобы темный кузнец пришел. Местное отделение инквизиции было наготове, вместе с ними три каликвеца и один волшебник с патентом, не считая меня. Собрали все имевшиеся силы, находившиеся в данный момент в городе. Роман и я убеждали кардинала, что главное, чтобы камень не попал в руки человека, напавшего на него в Крусо, но старик оказался упрямый. Он даже не стал писать в Риапано, решив справиться самостоятельно.
– Самонадеянно.
Я
– Он просто не боялся. – Гертруда поглаживала фазанье перо на своем берете. – Порой отсутствие страха и слепая вера приводят совсем не к тому результату, которого мы ждем. Мы с Романом решили, что силой отберем у него камень. Вдвоем мы бы справились с его магией. Но его высокопреосвященство окружил себя каликвецами, и мы не стали рисковать. Ждали удобного момента и приказа из Риапано, куда Роман отправил срочное письмо. Наступило воскресенье, Урбан не стал останавливать запланированную мессу. А потом пришел этот человек. Я даже ничего не почувствовала, Людвиг! Просто внезапно вокруг все вспыхнуло. Роман выжил только потому, что выпрыгнул в образе ругару через витражи. Все остальные, а их было много, превратились в головешки.
– Кольцо Пугала вновь помогло?
– Помогло. И привлекло к себе его внимание. Он узнал меня. Хотела бы я сказать, что оказала ему достойное сопротивление, – произнесла она горько. – Но противостоять ему это все равно что хлестать травинкой демона. Никакого толку. Я просто сбежала поджав хвост прежде, чем он подошел настолько близко, чтобы пробить мне голову своим кузнечным молотом. Ивойя не оставил мне никаких шансов добраться до тела Урбана.
– Я слышал, что город сильно пострадал.
– Очень. Особенно улицы вокруг кафедрального собора. Когда кузнец вышел из горящих развалин, его уже ждали инквизиторы и каликвецы. Они даже продержались против него чуть больше минуты. Великое достижение. – Гера приложила пальцы к вискам. – Не-по-ни-ма-ю, Синеглазый. В нем столько силы… Если кто с ним и мог бы справиться, то только София. Всех остальных он просто стер в порошок.
– София в Темнолесье. И в дела людей она вмешиваться не будет. Кузнец больше не считает нужным скрывать свое присутствие. С камнем Урбана он соберет последний кинжал, и уверен, что его уже никто не сможет остановить.
– Я все равно не могу понять. Зачем человеку это делать? Ради мести? Но ему не хуже нас известно, что те, кто придет в наш мир, не пощадят и его.
– Мне трудно судить, Гера. Но, наверное, он знает, что делает. Ивойя задумал это полторы тысячи лет назад и вряд ли отступит. Один раз его остановило Братство, но тогда у них был кто-то вроде Хартвига, а теперь у нас никого нет. Что думают клирики?
– В растерянности. Они не ожидали такого напора. Но приехал ди Травинно, и у него есть идеи, как справиться с кризисом.
– Я думал, он в Риапано, рядом с Папой.
– Многие так думали. Но он здесь.
– И зачем ему ты и я?
– Он не говорил. Скоро узнаем.
Но узнали мы не скоро.
– Ждали капеллана Папы. Теперь все в сборе. Поспешим.
Во внутреннем дворике, среди крупных алых, цветущих розовых кустов стоял стол, за которым сидели двое клириков.
Один в белой просторной одежде с муаровым поясом кардинала. Дородный, с тремя лоснящимися подбородками, на которых росла неаккуратная щетина. Было видно, что глава церковных архивов кардинал Дженаро ди Травинно уже некоторое время не следит за тем, как выглядит. По красным глазам и усталому, потному лицу становилось понятно, что его заботят куда как более важные дела, чем внешний вид.
Второй, высокий старикан с белыми волосами, с пурпурной фашьей каппелана Папы, тоже был мне знаком. С отцом Лючио мы встречались в Риапано. Он был голосом Папы и одним из самых влиятельных людей нашего мира.
Они оба слушали негромкий доклад отца Марта, стоявшего перед ними.
За спиной кардинала, на маленькой табуреточке сидел Рудольф, изучавший плывущие по небу, подсвеченные заходящим солнцем облака. Казалось, разговор его совсем не занимает.
Услышав наши шаги, клирики прекратили беседу. Инквизитор легко склонил голову, показывая, что приветствует меня. Затем поздоровался с Герой, с которой он не был знаком.
– Сын мой, рады вас видеть в добром здравии, – от имени всех присутствующих сказал кардинал. – Печально лишь, что мы встречаемся при таких обстоятельствах. Уничтожение кафедрального собора в Лейкчербурге это серьезный удар по вере в то время, когда все добрые христиане должны сплотиться в своей любви к Господу. Тьма надвигается с юга, и лишь молитва и чистая душа смогут победить ее.
– Хватит, Дженаро! – с некоторым раздражением попросил отец Лючио. – Ну уподобляйся Урбану. Он допустил ту же ошибку, счел, что молитва и чистая душа защитят его от темного кузнеца. Следовало забрать у него камень, еще когда он был епископом.
– Я приставил к нему Романа, но даже мой человек не смог его укротить.
– Моя вина, – склонил голову цыган. – Его высокопреосвященство считал, что исполняет волю Создателя. Отговорить его не представлялось возможным. А решить проблему силовыми методами вы мне не позволяли до самого последнего момента. Когда я получил от вас письмо, его высокопреосвященство был уже несколько часов как мертв.
– Избавь нас Господь от тех, кто думает, что исполняет Его волю! – проворчал капеллан Папы, и на лице Рудольфа появилась веселая улыбка.
– Я говорил с госпожой фон Рюдигер. Из ее слов следует, что вы более чем в курсе того, чем опасен темный кузнец, – промолвил кардинал.
– А сколько вы надеялись держать это в тайне? – Отец Лючио хмурил лохматые белые брови. – Еще тысячу лет? Возможно, так бы и случилось, если бы он вдруг не появился, как черт из сундука. Помнишь, что я тебе сказал, когда все завертелось в Шоссии? Проще удержать раскаленный уголь на языке, чем подобную тайну.
Кардинал, которого отчитывали как мальчишку, лишь смиренно вздохнул, хлопнув пухлыми ладонями по своему объемному, заколыхавшемуся животу: