Проклятый горн

Пехов Алексей Юрьевич

– Это так, – подтвердила Тильда.

Калеб начал возражать, но воин лишь пожал плечами:

– Мне не запрещали вас пускать. Проходите втроем, магистры сами разберутся.

Стены зала Совета были затянуты темным бархатом, пол облицован черным мрамором с золотистыми прожилками, никаких окон, лишь в потолке небольшое синее стекло, через которое в помещение проникал единственный луч, окрашивающий лица пришедших в жутковатый мертвенный цвет. Семнадцать кресел магистров стояли по кругу, у стены, купаясь в густых тенях, куда не доходил тусклый

свет, и я мог лишь только догадываться, кто где сидит.

Видел лишь, что из семнадцати кресел шесть оставались пустыми. Не все присутствовали.

Этот обычай, сидеть в тени, появился в Братстве в первые годы изгнания из Прогансу. Тогда большинство магистров погибли, появились новые, и им приходилось скрывать свои лица до тех пор, пока буря, что мы устроили, не утихла. На это потребовалось больше пятидесяти лет, и когда все стало как прежде… почти как прежде, в Братстве уже появились новые традиции.

– Ван Нормайенн, какого черта ты не можешь подождать? – спросил один из магистров, и я узнал голос Павла.

– Сопровождаю Тильду. В свете последних обстоятельств я счел это правильным.

– Последних обстоятельств? – произнес сидевший в одиночестве (кресло справа и слева от него оставались пустыми) обладатель густого, сочного баса. Вне всякого сомнения, Димитр.

Тень напротив зашевелилась, и в бледно-синий круг выступила женщина в серо-черном церемониальном балахоне. Худая, чернявая, с острыми скулами. Я узнал Николет, одну из двух соискателей на место Ирдена. Возможно, именно она станет будущей главой Братства.

Магистр, шелестя одеждами, прошла мимо меня, встала перед Тильдой, и я увидел, что они почти одного роста. Рука Николет, с тонким запястьем, длинными сухими пальцами и острыми ногтями, точно лапа какой-то хищной птицы взяла девушку за подбородок, заставляя поднять лицо к тусклому свету.

– Кто это с тобой сделал, девочка? – Голос у нее был такой же хищный, как и ногти на руке.

– Калеб.

– Это ложь! – горячо возразил тот и показал присутствующим ладонь, затянутую окровавленным бинтом. – Она напала на меня с кинжалом, и я ударил ее машинально, защищаясь!

Тильда задохнулась от возмущения, и, прежде чем успела что-то ответить, Николет положила ей руку на плечо.

– Оставь свое красноречие на потом, девочка. Не надо портить и без того загубленную пьесу.

Ее просьба возымела успех, вот только Павла так просто остановить было нельзя. Он оказался рядом с Калебом, и его сухая рука мелькнула в воздухе с такой скоростью, что я подумал о богомоле, на которого так был похож главный недруг Мириам. Уже через секунду бывший учитель Тильды валялся на полу, выплевывая передние зубы.

– Она напала на тебя, да?! – прорычал Павел. – Ты! Мерзкий червяк…

– Хватит! – со сталью в голосе рявкнула Николет. – Слишком часто в последнее время стражи поднимают руку друг на друга!

Тот оскалился, точно визаган, загнанный в ловушку:

– Никто не будет даже пальцем трогать моих учеников!

– Я

подам жалобу! – окровавленным ртом произнес Калеб.

– Подавай! – не сказал, а плюнул Павел. – Мы прямо сейчас ее примем.

– Давайте не будем устраивать сцен. – В свет, тяжело ступая, вышел Стенен, опираясь на красивую, парадную трость. – На мой взгляд, все ясно. Этим двоим нельзя быть вместе, иначе дойдет до беды. А если слухи выйдут за пределы Братства…

Калеб посмотрел на него волком, но промолчал, вытирая кровь. На щеках Тильды появился румянец, она не верила своим ушам. Толстяк, который все это время в совете был на стороне своего подопечного, внезапно изменил решение.

Николет обвела взглядом тени в креслах:

– Все согласны? Или голосуем?

Звонкий молодой голос, мне неизвестный, сказал:

– Тильда остается на обучении у Павла. Во всем остальном нам требуется время, чтобы наложить взыскание на обоих.

– На обоих? – изумилась Тильда.

– Твое слово против слова Калеба, – равнодушно произнесла та же незнакомая мне женщина. – Ни у одного из вас нет никаких доказательств. Оба пристрастны, и доверия вам нет.

– Предлагаю, чтобы Павел сам избрал наказание для девочки, – прозвучал бас Димитра. – Пусть он прочитает ей лекцию о том, как плохо тыкать в братьев кинжалом или еще что-то в этом роде.

– Павла самого стоит наказать, – рассмеялся старик слева. – За недостойное поведение на совете. Но согласен. У нас полно более важных дел для того, чтобы играть в воспитателей. А тебе, Калеб, следует прогуляться. До Витильска. Местные бароны просят Братство о помощи. Поедешь туда как наш представитель. Прямо сегодня. Я вызову тебя, когда понадобишься.

Страж скривился, но больше не спорил. Знал, что отделался довольно легко.

– Ну, значит, решено, – вздохнула Николет. – Вы оба свободны. Ван Нормайенн, останься.

Все вернулись на свои места, Тильда и Калеб вышли.

– Давно тебя здесь не было, страж. – Григорий, старик с хриплым голосом, как я знал, был одним из первых учеников Мириам. – Мы наслышаны о твоих приключениях.

Я вспомнил Хартвига, историю с маркграфом Валентином, когда они, по сути, бросили меня, проблемы в Шоссии и то, что они решили насчет темного кузнеца, и… промолчал. Нет смысла спорить со стихией. Она все равно ни черта тебя не услышит, но зато без труда размажет о камни.

– Мириам и Гертруда знакомили нас с твоими докладами, – продолжил Григорий. – Они, вне всякого сомнения, были полезны для Братства. Но сейчас мы хотели бы выслушать твое мнение как участника последних событий. Особенно это касается неизвестного, создающего запретные клинки.

– Рассказ предстоит долгий.

– Мы славимся своим терпением. – Я почувствовал в голосе Димитра нечто похожее на улыбку.

Я пожал плечами. Если им интересно послушать историю и на этом я избавлюсь от их внимания, тем лучше. Я даже готов доплатить, лишь бы как можно дольше не появляться в этом зале…