Проклятый манускрипт
Шрифт:
Афра, севшая в заднем ряду, с благоговением внимала попеременному песнопению монахинь. Она еще никогда не слышала такого неземного пения. Ей подумалось, что так, наверное, поют ангелы; но уже в следующее мгновение девушка вспомнила о том, что говорила Луитгарда, и растерялась, растерялась при мысли о том, что в этом аббатстве вместо христианской любви к ближнему своему царят ненависть и зависть.
Полное смятение вызвал у Афры триптих высотой в натуральную величину, находившийся над алтарем, по всей видимости, неоконченная картина с двумя створками по бокам. На каждой из створок
После вечерней молитвы снова образовалась процессия молчавших монашек и потянулась через внутренний двор. На улице бушевал ледяной ветер. Как и в первый раз, Афра пристроилась в хвост колонны. Она устала и очень надеялась, что ей укажут место для сна. Но вместо того чтобы пойти в монастырскую спальню, находившуюся на верхнем этаже длинного здания, процессия направилась в разветвленную систему подвальных помещений, где находилась покаянная — длинная комната, предназначенная для того, что сейчас должно было произойти.
Как свидетели смертной казни, монахини выстроились вдоль стены, словно хотели помешать преступнице сбежать. Под железным фонарем, свисавшим с потолка в центре зала, стоял опиленный кряжистый пень. Луитгарда вышла вперед, разделась до пояса и, опустив плечи и скрестив на обнаженной груди руки, села на чурбан.
Широко раскрыв глаза, Афра наблюдала за тем, как аббатиса и толстая монашка, вооруженные, как палачи, плетками, вышли вперед. Луитгарда опустила руки. Аббатиса замахнулась и ударила плетью голое тело Луитгарды. То же самое сделала толстая монашка. В то время как зрительницы застонали, словно били их, Луитгарда вынесла наказание без единого звука.
В неровном свете свечей Афра отчетливо увидела темно-красные полосы, оставленные плетьми на груди Луитгарды. В голове у Афры все перепуталось. Она не могла себе объяснить, почему к Луитгарде отнеслись так бесчеловечно, в то время как её искупали и обходились очень предупредительно.
Девушка все еще была погружена в свои мысли, когда процессия снова пришла в движение. По дороге в спальню, находившуюся на верхнем этаже длинного дома, Афра забрала свой узелок, который оставила у ворот.
Спальня находилась над трапезной и имела те же размеры, только вместо столов у стен были расположены обычные продолговатые деревянные ящики. Они стояли боком к стене, а в промежутках находились табуретки для платья. И хотя ящики были выстелены соломой и в каждом лежало войлочное одеяло, Афре показалось, что это гробы.
И пока она занималась поиском свободного ящика, монахини сняли с себя верхнюю одежду и остались в длинных шерстяных сорочках, а потом улеглись. В конце спальни, прямо рядом с дверью, Афра наконец нашла себе место. Она засунула узелок под табуретку и начала раздеваться.
И вдруг девушка почувствовала, что все взгляды направлены на нее: семьдесят пар глаз жадно следили за каждым ее движением. В отличие от остальных, Афра не носила нижнего белья — это была привилегия богатых и монахинь. Секунду
Афра заснула быстрее, чем ожидала. Бегство отняло у нее последние силы. И, кроме того, это был ее первый за несколько дней спокойный ночлег. Около полуночи Афра вскочила. Ей показалось, что приснился сон. Ей почудилось, что монахини окружили ее и глазеют на ее раскрытое голое тело. Некоторые трогали ее, и при свете свечей Афра увидела их ухмыляющиеся лица. Напрасно пыталась она натянуть на себя одеяло и прикрыть наготу; но, как известно, во сне все усилия напрасны. Одеяло словно прибили к полу. Сконфуженная, она встала, и тут же свет свечей погас. Вокруг царила темнота.
Тебе приснился плохой сон, подумала Афра; но тут в нос ей ударил едкий дым, возникающий от фитилька погашенной свечи, и девушка до смерти испугалась. Прямо рядом с собой Афра услышала сдавленное хихиканье. В спальне было неспокойно. Нет, ей это не приснилось. Афра решила покинуть аббатство утром, на рассвете. Девушка испуганно натянула одеяло на себя. Прочь отсюда, подумала она. И с этой мыслью заснула.
Резкий перезвон, тяжелое звучание колокола, по которому били куском металла, разбудил Афру. Занимался день, и колокольчик звал на первую молитву, к заутрене. Весь путь до церкви Афра проделала, опустив взгляд. За завтраком в трапезной она смотрела прямо перед собой и грызла твердую корочку, не забыв предварительно осмотреть хлеб на предмет наличия странного содержимого.
С первыми лучами солнца внутренний двор ожил. Рабочие принялись за дело, а монахини разделились на группы. Только Афра хотела забрать свой узелок и исчезнуть, не попрощавшись, как путь ей преградила аббатиса. Она протянула девушке руку. Афра увидела у нее на среднем пальце кольцо с крупным голубым камнем, но не отреагировала.
— Ты должна поцеловать кольцо! — повелительно сказала аббатиса.
— Зачем? — наивно спросила Афра, хотя этот обычай был ей хорошо знаком.
— Этого требуют правила ордена Святого Бенедикта.
Афра неохотно выполнила повеление аббатисы в надежде, что та оставит ее в покое. И только девушка выполнила предписание ордена, как аббатиса начала снова:
— Ты молода, и твое лицо светится большей мудростью, чем лица многих из тех, кто живет в этом монастыре. Я подумала и пришла к выводу, что ты должна будешь пройти послушание в скриптории, там, в пристройке рядом с церковью, — правой рукой она указала на окно. — Тебя научат читать и писать, такая привилегия дается очень немногим женщинам.