Проклятый мир (сборник)
Шрифт:
Они присели на красивые стулья около небольшого стола, видя, что молнии перестали сверкать, хоть небо и было хмурое и серое с грозовыми тучами, а ветер был прохладный, освежающий. Холодно не было. Гриша был доволен и начал пыхтеть сигарой, глотая крепкий коньяк, а Полина недовольно смотрела на него и тоже пила коньяк, закурив сигарету вскоре.
– Чувствую я, что ты зря подбил меня на это, и эта сделка нам ничего не принесет. Мне они не понравились, – выдала Полина, осуждая недальновидного мужа за поспешность.
– Я понимаю твою тревогу, но я верю, что они хотят помочь. Они тоже
– Запомни, дорогой, что нам необходимо расправиться самим с этими патриотами, своими собственными руками, а не судить их. Я не верю в справедливость суда, и им не дадут пожизненное заключение. Они выйдут из тюрьмы и отомстят нам, запомни это, – здраво рассуждала Полина, зная, что ее муж еще верит в честные суды и собирается упечь бандитов за решетку.
– Ладно, раз ты хочешь, то мы их сами покараем, но это кровавое убийство ничего нам не даст. Детей это не вернет. Раз ты уперлась, милая, то уступлю тебе в последний раз, запомни и ты это, – сердито предупредил ее Гриша, думая, что им это дорого обойдется, ведь им может грозить крупный срок и потеря хорошей работы.
Они замолчали и смотрели на плохую погоду за окном, и за это время они докурили и выпили, почувствовав, что сон исчез. Все-таки они нашли компромисс, и пришли к согласию, и совсем скоро их отношения наладятся.
Ситуация в стране и мире их абсолютно не интересовала, ведь они предпочитали держаться подальше от политики, большой помойки, как они это называли, а телевизор почти не смотрели, ведь новости можно было узнать на работе или в любимом интернете, где они любили лазить.
В домашнем хозяйстве агенты с трудом перебивались, делая все неохотно, ведь никто толком не умел нормально готовить, поэтому ели быструю еду из ближайшего магазина, а Гриша требовал разнообразной еды, что нервировало Полину. Лишь иногда Гриша уламывал упрямую жену на приготовление домашней еды.
Любили они расслабляющую и классическую музыку, музыку в стиле диско, хождение в театр, консерваторию, старое советское кино, поэтому в этом смысле они были консерваторами. Только не часто удавалось вырываться и встречаться со своими друзьями, но с ними агенты ездили отдыхать частенько.
Но до этого произошел довольно забавный эпизод, ведь в последнее время таких веселых эпизодов случалось много. Вообще бурная жизнь агентов была полна не только ссор и ругательств, но и такими эпизодами, которые часто случались с ними. Полина была рассеянной, суетливой и истеричной, торопилась и не могла нормально рассчитать время, поэтому Гриша насмешливо называл ее торопыгой и растеряшей.
Хоть сам он был растяпой и постоянно по ночам громко храпел, а еще сержант подвергся неизлечимому лунатизму. Это картинное явление сопровождалось его бесконечными ночными походами, в которых он знакомился с разными предметами, залезал в шкафы, смачно ударялся об косяк. Это сопровождалось громким криком и жалобным скулением, внезапным просыпанием и потиранием больного
Гриша не просто ходил во сне с закрытыми глазами и вытянутыми руками, но он на ходу издавал жуткий храп, что было уникальным явлением. Это было потрясающе, и Полина никак не понимала, как ему удается такие универсальные фокусы проделывать. Приходилось ей наглухо закрывать перед сном все окна и двери, что ее сонный муженек не выпал случайно и не раскинул недоразвитыми мозгами по асфальту.
Своими ночными походами с бесконечными ударами и постоянным падением, дикими криками и алкогольной бранью он нещадно будил Полину, что ее часто бесило, и она сама готова была ему накостылять за такое безобразие. Сама она частенько ворочалась и даже неслабо била локтями во сне Грише, за что он недовольно ворчал и презрительно фыркал, когда лежал рядом, а не путешествовал по квартире. Когда Полина его снова пнула, то он несколько раз падал с кровати и больно ударялся головой.
– Проклятье, Поля, ты пинаешься во сне. Прекрати! Не понимаю, что за сны тебе сняться, что ты машешь руками в разные стороны, – заворчал на нее Гриша, залезая обратно на кровать. – С тобой невозможно спать.
– Не нравится, не спи. Иди лучше погуляй, а то ты так любишь гулять по ночам и набивать себе шишки. Ударяешься ногами об один и тот же косяк, а на даче всегда наступал на грабли и получал в глаз. Мудак ты, Гриша, не можешь нормально спать и не шастать, – фыркнула сквозь сон Полина, не поворачиваясь. – Дай мне нормально поспать перед испытанием.
– Ты первая начала, так что не распускай руки, а то из-за этого ты вынуждаешь меня ходить по квартире, – предупредил ее Гриша. – Это не смешно, Поля. А ты всегда ржешь над бедным лунатиком и даже не хочешь помочь.
– Я не ржу, а стараюсь помочь, но это трудно, Гриша, – отрезала Полина.
– Не видно твоих стараний. Ты прямо как эти говнюки патриоты, которые смеются над любой шуткой, злорадствуют и любят, когда другим людям больно. Для них это смешно. Не становись на них похожей, – возмутился Гриша.
– Что за хрень ты несешь, мать твою! Только себя послушай. Не смей сравнивать меня с этими ублюдками и подонками! Еще раз услышу это говно, пинков тебе наваляю, – моментально повернулась к нему Полина с сердитой физиономией и неожиданно схватила его за горло, вонзив ему в плоть длинные ногти со всей силой, заставив Гришу ошалеть и захрипеть.
– Ты психованная стерва, – фыркнул Гриша, когда она отпустила его и снова отвернулась, а сержант лег рядом и больше не ходил.
После очередной ссоры они отстранились друг от друга и отвернулись, обидевшись за грубые слова и ядовитые смешки в свой адрес, но Полина понимала, что сержант прав.
Она знала, что причинила ему боль и оскорбила, но не собиралась извиняться, ведь сам он тоже перегнул палку. Да, она тихо посмеивалась над ним и злорадствовала иногда, но все-таки пыталась лечить его лунатизм любыми способами, но пока не помогало. Она верила, что после смерти патриотов сержанту станет лучше, и это загадочное явление вызвано сильным стрессом и помутнением рассудка от потери детей.