Проклятый род
Шрифт:
Они поехали по прямой, не сворачивая. Дороги были убиты самую малость, а так и разогнаться можно было. Встречные люди были удивлены машине на улице, так как те ходили по дороге, и звук гудка не прекращался, чтобы отогнать их с пути. Все они были одеты в лохмотья, детишки бегали и игрались с палками. В заданиях горел неяркий свет фонарей, намекая, что там живут люди.
Через пятьсот метров показалась широкая площадь с памятником женщины, которая выставила руку вперед, и два огромных каменных обелиска возле нее с написанными на них именами — это, как обьяснил Цыган — первая глава города. Но возле этого памятника располагалось белое здание: длинное и трехэтажное, из окон которого бил розовый свет, и на каждом окне сидели обнаженные женщины — от полных до худышек. Называлось это место «Глубокая
— Нравится? — повернулся к ним лицом Цыган с широкой улыбкой. — Шикарное место, а особенно бабы. И название подходящее: и бабе дать, и глотку смочить, и глотку от ора надорвать. В общем, название, что надо.
— Блядюшник… — со смущением сказала Катя. — Это нормально?
— Дорогая моя, каждый в этом мире зарабатывает так, как может. Если ты ничего не умеешь, но у тебя хорошее тело, то можно и поблядствовать. А как я успел заметить, именно в этом плане у тебя все очень даже неплохо. Правда, парни? — и в этот момент уже порядком раздраженная Катя направила на них «Фантом», а парни, переглянувшись, улыбнулись. — Мы почти приехали, — усмехнулся Цыган.
Водитель свернул направо и поехал по улице вниз. По пути им еще встретился огромный универмаг под названием «Магни». Это был настоящий оазис. Здесь было все. В прямом смысле, а именно: многочисленные прилавки с разнообразными видами оружия от ножей до гранат, от легкого до самого тяжелого. Стояли даже манекены с обмундированием, что было очень даже креативной идеей. Цены были на любой кошелек. Здесь постоянно кипела жизнь, в окнах было видно бегающих людей, пытающихся что-то продать или купить. Доехав до двухэтажного здания с широкими окнами, которые на удивление были не разбиты и сквозь которые было видно, как внутри сидели за столами люди, занятые работой, отряд из Цыгана, Влада, Кати и Кирилла покинул машину и вошел в здание вокзала, открыв стеклянную дверь, за которой стояли мужики с «Волками» на плечах. Они попросили пришедших сдать оружие, что те и сделали. Первое помещение, через которое они проходили, было просторным, с ларьками, полными оружия. Пол под ногами был украшен мозаикой, что выглядело очень красиво, а по правое плечо были кассы, за которыми сидели люди и продавали билеты. По ним по железной дороге можно было проехать в другой город или клан. Широкая лестница вела на второй этаж, куда Цыган и повел курсантов. Там, за поворотом, была еще одна невзрачная лестница, но вниз, туда, где за решетками сидели воры, мародеры и убийцы.
Пройдя по коридору, им встретились искатели, которые срывали записки с лапок голубей у огромных распахнутых окон. Но в основном, там, на лавочках, сидели номера и рассуждали о чем-то своем. Коридор продолжался, незаметно сужаясь. Отряд дошел до самого его конца, где была деревянная дверь. За ней скрывался кабинет, где за широким дубовым столом сидела женщина и подписывала какие-то бумаги. На вид она была лет сорока, каштановые волосы, еще без проседи, были убраны в хвост, а глаза, полные сил и энергии, горели. Красная кожаная куртка, накинутая не ее плечи, слегка удивляла. По крайней мере, Влад такой еще не видел, но ему понравился внешний вид этой женщины. Перед ней сидела старуха в серой косынке и потертой старой серой длинной юбке, которые были в моде у стариков в 90-х, и со слезами на глазах просила ее о чем-то. Цыган подошёл к столу.
— Здравствуй, Уля. Как поживаешь?
— Похуже тебя, Цыган, — вздохнула она. — Почему так долго?
— Как смогли, так и выехали. Вот, знакомься, — новобранцы, — указал Цыган ладонью на курсантов и первой представил девушку. — Это Катя Ульман, это Кирилл Сафронов, а это…
— Я знаю, кто это. Такие же глаза, как и у отца, — внимательно посмотрела она на Влада. — Да внешностью на него похож. Ты Влад Самойлов?
— Так точно.
— Как папашка? Не помер еще? — с легким задором спросила женщина.
— На твоих молитвах держимся, — с улыбкой посмотрел он на нее. — Давно не виделись, Ульяна Петровна.
— Помнишь
— Вас не забыть, особенно, Ваш борщ.
Когда Владу было лет двенадцать, она жила у них в клане, в квартире Андрея и Влада, около двух недель под предлогом бумажной волокиты и прочей работы. На самом деле, Андрей и Ульяна были любовниками, и каждый день на протяжении этого времени отец отправлял Владислава ночевать к соседу, но когда тот возвращался обратно, Ульяна встречала его, словно мать, которую парень не помнил. Настоящая его мама умерла при родах, отдав свою жизнь, чтобы на свет появился Влад, и он не знал даже, как ее звали. Мальчик, не знавший материнской любви, хотел вкусить ее, и когда женщина уезжала, он со слезами на глазах просил ее остаться с ними. Но у Ульяны был целый город, от нее зависели человеческие жизни, и поэтому она покинула Черный клан, сказав на прощание, что когда-нибудь они еще встретятся.
— Вот мы и встретились, плакса, — она поднялась из-за стола и подошла к Владу, крепко его обняв, на что он ответил ей тем же. — Ты возмужал… Как быстро летит время.
— Вы все так же прекрасны, Ульяна Петровна.
— Хм, весь в отца… Но перейдем к делу. — слух объял плач бабушки, сидевшей на стуле и наблюдающей, как два родных человека встретились спустя столько времени. — У этой старушки пропал вчера внук.
— Степа, — сквозь всхлипы произнесла старушка. — Степа… Пропал! Украли!
— Как все было? — подошел к ней Цыган. — Расскажите нам, мы Вам поможем.
— Ночью проснулась от звука такого противного, — бабушка вытерла слезы старым платочком. — Минут десять лежала да встать не могла — отказало все, а когда получилось подняться, — на глазах ее снова выступили слезы, — Степки и след простыл. Нету его, унесли… Украли, ироды! Верните, умоляю!
— Мы сделаем все, что будет в наших силах. А теперь я хочу попросить Вас выйти. Нам нужно обсудить план, — проводив старушку из кабинета, она закрыла за ней дверь. — Вот так у нас тут. Дети пропадают, а этот — уже второй за две недели. До него еще пятеро пропали. Все говорят одно и то же: противный звук и парализация тела на десять минут.
— И никаких догадок? — участливо спросил Цыган.
— Монстр, наверное, чудной какой-то появился в нашем округе. А возможно…
— Не тяни.
— Говорят, что пропавших детей видели на улице Победы, но там все огорожено.
— В городе была улица Победы, или, можно сказать, даже целый район. Когда-то там функционировали довольно-таки серьезные исследовательские клиники, стояли диспансеры и прочие медицинские учреждения, да и прославился этот район именно лечебницами для тех, кто не мог жить нормальной жизнью, среди социума в силу своего развития или просто стечению обстоятельств. Все было в строжайшей дисциплине. Охрана по графику, питание и лечение. Рядом строились жилые массивы для персонала, работающего в городе. Но когда положение дел стало хуже, многие начали уезжать. И со временем контроль над всем этим свелся к минимуму. Здания стояли почти пустые, процветало мародерство и убийства. И город охватила волна жалоб. О выходках тех самых душевнобольных. Жалобы были разнообразные: укусы, нападения, ненормативная лексика в общественных местах, вандализм, убийства. Местные власти начали предпринимать определенные меры. С помощью нашего тогда ещё существовавшего доблестного ОМОНа вылавливали бунтарей и помещали назад, на улицу Победы. Но так как ни времени, ни номеров не хватало на обеспечение охраной этих лечебниц, стали вырастать по территории района огромные бетонные заборы с натянутой колючей проволокой. Так и превратился некогда медицинский центр в еврейскую печку, как это место называли в газетах, и с тех пор там так и обитают люди, вставшие на кривую дорожку. Поначалу из-за забора виднелись клубы дыма пожаров, процветали убийства, изнасилования. Вопли не затихали и длились целые ночи. Это стало в порядке вещей на этой территории, пока однажды все не прекратилось.