Проклятый

Мистунина Анна Владимировна

Он ждал, что дверь придется открывать магией, но та послушалась толчка. Эриан не удосужился велеть починить замок или все еще порою сбегает от императорских забот на крышу? Едва ли. Призраки-воспоминания не пощадили бы и его.

Покров невидимости – заклинание сродни магическом колпаку. Кар набросил его бессознательно, хоть в том и не было особой нужды. Дворец спал. Знакомые коридоры с потускневшими фресками на стенах окутывал полумрак. Масло в светильниках подходило к концу, но слугу, заправлявшего их, видимо, сморил сон. Даже закованные в железо стражи у дверей императорских покоев казались

полусонными. Кар мог войти в двери незамеченным – вояки смотрели сквозь него, не видя и не слыша. Но, словно мстя за давнюю клевету, он направился в обход, к потайной двери.

Заперто, разумеется. Кар положил руку на замок. Закрыл глаза. Отец предупреждал, что материя здесь непослушна. Метал под ладонью нагрелся, когда древняя магия вступила в борьбу с магией Кара. Никому не позволено войти незваным во дворец Сильнейших. Никому – бездушным заклятиям невдомек, что хранят они чужих, что чужие давно вошли, без всякой магии, обычной животной силой. Девять столетий спустя заклятия еще действуют, не пуская хозяина домой.

«Это мой дом, – сказал мысленно Кар. – Я сын Сильнейшего и потомок древних Сильнейших. Во мне их Сила. Я пришел по праву».

Сначала показалось – все зря. Потом Кар увидел заклятие и вздрогнул. Такой магии его не учили. Истлевший от времени страж, скелет в воинских одеждах, медленно склонил голову с остатками седых волос: «Проходи, Сильный». Дверь отошла.

В коридоре пахло пылью и памятью. Кар опять зажег магический свет. Белый шарик поплыл над головой, указывая путь. В груди болело нестерпимо, хоть кричи. Кар тяжело дышал сквозь зубы. «Придет день, – подумал он, и сразу стало легче, – придет день, и я спрошу с тебя, Сильнейший, за эту ночь. И за ту, давнюю. Я служу тебе, но помню, кто во всем виноват…» Тьма у сердца не отозвалась. Будто охотничий пес, она чутко вглядывалась вперед, насторожив уши. Она узнавала здесь каждый камень, и Кар знал, что там, в Долине, хозяин тьмы сидит за каменным столом, стиснув руки, что ногти до крови вонзаются в его ладони, но Сильнейший не чувствует боли, терзаемый своими призраками. И призраки те много страшней призраков Кара.

Последняя дверь открылась быстро. Кар просто ударил в нее Силой, и заклятия послушно расступились.

Он был здесь. Призраки подступили вплотную. Шарик света погас. Еще шаг – и неровный огонь свечей заиграет на самоцветах в рукояти кинжала, на волосах мертвого императора, на мокрых щеках Лаиты. Кар сжал кулаки и шагнул вперед.

Свечи не горели. Холодным был камин. Лунный свет лился в окно, позволяя видеть резной балдахин над кроватью, повешенный на перекладину тяжелый халат. Алые покрывала, золотые локоны на подушке. Кар наклонился, вглядываясь в лицо спящего – широкие брови, густую бороду, морщину усталости на лбу. Взрослый Эриан до боли походил на императора Атуана.

«Убей», – приказала тьма.

Кар выпрямился, гневно сжав губы.

«Не мешай мне, отец. Я помню, зачем пришел. Неужели ты думал, что я зарежу его спящего, как вор?»

«Я говорил тебе, что не время играть в дикарскую честь!»

«Он Эриан, а не один из твоих рабов. Мне безразлично, что ты думаешь. Не мешай, или я уйду, и делай все сам».

Отцовская воля ударила его, неодолимая, как

лавина в горах. Тьма впилась в сердце стальным когтями. Кар будто со стороны смотрел, как его рука тянется к груди Эриана, как быстрая мысль проникает в тело императора, просачивается в кровь, тянется к сердцу. Один приказ – и оно замрет навсегда.

«Нет!!!» – Кар ударил изо всех сил, но не Эриана – тьму. Напрягся, часть за частью возвращая власть над своим телом и разумом. Тьма взвыла, вцепилась больней, но за ее злобой, за непреклонной властностью отца Кар уловил испуг. Уловил и вырвался из стальной хватки.

«Не указывай мне, отец, – бросил он, задыхаясь. – Я твой сын, а не раб!»

И, не слушая больше, отступил от кровати.

– Просыпайся, император, – сказал он.

Глаза Эриана распахнулись, тело метнулось в сторону, как будто уходя из-под удара. В руках словно ниоткуда очутился кинжал. Странный навык для всегда окруженного стражей владыки!

Вскочив на ноги в изножье кровати, Эриан вгляделся в полумрак. Взгляд его встретился со взглядом Кара. Из груди вырвался тихий вскрик.

С ужасом, какого не испытывал давно, Кар увидел чувства императора. Радость, восторг, неверие – и ни капли страха или ненависти. Не так встречают убийцу отца и сына убитой матери.

Казалось, еще миг, и Эриан кинется обнимать его. Отступив назад, Кар обнажил меч.

– Возьми меч, император, – сказал он. – Защищайся.

– Кар… – Эриан словно и не заметил. – Кар!

Он шагнул навстречу, робко, как человек, не верящий своим глазам. Кар снова отступил.

– Возьми меч! – повторил он.

Взгляд императора скользнул по клинку и вернулся к лицу Кара. Эриан понял.

– Кар! – сказал он. – Почему?

– Возьми меч, – в горле хрустел песок, слова хрипели, увязая в нем. – Или я убью тебя безоружного.

Не отводя глаз, Эриан шагнул в сторону. Вернулся с мечом.

– Я ждал тебя. А ты пришел, чтобы меня убить. Почему?

Кар ударил, зная уже, что император уклонится. Эриан легко шагнул в сторону, сделал быстрый выпад, который Кар отбил в последний миг.

– Почему? – опять спросил Эриан.

Кар ударил снова, и снова безуспешно.

– Как ты мог, Эриан? – спросил он тогда. – Как ты мог убить ее?

– Кого, Кар? – меч Эриана описал дугу возле его груди.

– И ты спрашиваешь? – Кар едва не задел императора. Тот отпрянул – и опустил меч.

– Кого я убил, Кар? – спросил он требовательно.

Тьма зашипела, пытаясь вновь овладеть Каром. Он с усилием вырвался из черной хватки. И сказал:

– Мою мать.

– Кар, – Эриан больше не пытался поднять оружие. – Не знаю, кто тебе сказал. Это ложь.

Картины, увиденные в отцовской памяти, ожили перед глазами. Разве можно так лгать?

– Она жива, Кар! – сказал Эриан. – Тебя обманули!

– Поклянись, – прошептал Кар.

– Клянусь Богом, Кар. Она жива. Я подарил ей тот замок и озеро, где лебеди. И навещаю ее каждый раз, как смогу вырваться отсюда.

Кар медленно опустил меч.

– Стража! – крикнул Эриан.

– Ты проиграл, отец, – сказал Кар, когда распахнулись двери.

Четверо стражников ввалились внутрь – в руках мечи, на лицах сонное отупение.