Проклятый

Мастертон Грэхем

«Дэвид Дарк» выплыл из залива Салем под запрещенным черно-красным флагом. Я присмотрелся к кораблю поближе и понял, что художник изобразил его необычайно точно, хотя и поместил его на дальнем плане и хотя наверняка ежедневно много кораблей вплывало и выплывало из порта Салем.

Может художник вообще не хотел рисовать вид побережья Грейнитхед? Может, он хотел лишь увековечить историческое мгновение, когда «Дэвид Дарк» отправлялся в свой важнейший рейс? Но куда плыл этот корабль и зачем?

Пылающие поленья в камине неожиданно задвигались. Я перепугался и резко поднял голову. Мое сердце работало как помпа,

старающаяся опорожнить трюм тонущего корабля. Ветер притих, и я теперь слышал только дождь, упорно шелестящий среди ветвей деревьев в саду. Я встал на колени на ковре, среди разбросанных книг, и вслушивался, вслушивался, надеясь, что дом не осмелится шептать, что двери не осмелятся открыться, что никакие духи трехсотлетней давности не осмелятся шляться по коридорам и ступеням.

А перед моими глазами «Дэвид Дарк» плыл по серому нарисованному морю к своему неведомому предназначению, таинственный и неясный на фоне прибрежных деревьев. Я всматривался в него, прислушиваясь, и поймал себя на том, что шепотом выговариваю его название:

— Дэвид Дарк…

С минуту царила тишина, были слышны лишь шум дождя и треск огня в камине. А потом раздался еле уловимый звук, тот самый звук, которого я так опасался. Невольно у меня вырвался сдавленный крик страха, как будто я очутился в самолете, который неожиданно начинает падать. Я весь оледенел и даже если бы хотел куда-то бежать, то все равно не смог бы сдвинуться с места.

Это скрипели садовые качели. Ритмично и регулярно, то же самое скрип-скрип, скрип-скрип, которое я слышал прошлой ночью. Не могло теперь быть никакой ошибки.

Я встал и на ватных шагах вышел в холл. Двери библиотеки, которые я закрыл, выходя, теперь были открыты. Не держит ручка? Я же запер двери, а теперь они были открыты. Кто-то или что-то их открыло. Ветер? Невозможно. Перестань сваливать все на ветер! Ветер может только шептать, шуметь, реветь, свистеть и бить ставнями, но он не может открыть запертых дверей, он не может переставлять предметы на фотографиях, он не может раскачивать так сильно садовые качели, чтобы они начали скрипеть. Кто-то есть в саду. Ты должен посмотреть правде в глаза: в твоем доме творятся чертовски удивительные вещи какой-то человеческой или нечеловеческой силой. Кто-то качается в саду, так ради Бога, сходи и посмотри. Иди и убедись сам, что это такое, чего ты так боишься. Посмотри этому в глаза!

Я вошел в кухню, спотыкаясь, как калека, так как мои ноги совершенно оцепенели, только неизвестно от чего, от страха ли или от стояния на коленях. Я доковылял до задних дверей. Заперты. Ключ на холодильнике. Я неуклюже потянулся за ключом и уронил его на пол. Умышленно? Да, ты не удержал ключ умышленно. Вся правда такова, что ты не хочешь туда выйти. Вся правда такова, что ты гадишь в штаны от страха, пока какой-то малолетний мерзавец прокрался в твой сад и качается на этих глупых качелях.

На четвереньках я нашел ключ. Я встал, вложил его в замок, перевернул и нажал на ручку.

А если это она?

Волны ледяного страха прокатывались через меня одна за другой, как будто кто-то непрерывно выплескивал на меня ведра ледяной воды.

А если это Джейн?

Не помню, как я открыл дверь. Помню только ливень, лупящий меня по лицу, когда я выходил через кухонный дворик. Помню, как я продирался через сорняки и высокую траву, все

более ускоряя шаги от страха, и что не успею поймать на горячем того, кто качался. Однако еще больше я боялся того, что я успею прихватить кого-то на горячем.

Я обошел яблоню, растущую рядом с качелями, и застыл на месте, как вкопанный. Мокрые от дождя качели качались взад и вперед, высоко и ритмично. Мерно скрипели цепи, скрип-скрип, скрип-скрип, скрип-скрип, но сиденье было пустым.

Я глазел на это, тяжело дыша. Я ничего не понимал, но испытывал удивительное облегчение. Это же естественное явление, подумал я. Слава Богу! Наука, а не призраки. Какие-то магнитные колебания. Может, луна притягивает железо цепей в определенные периоды года так же, как и вызывает приливы, и как-то создает центробежную силу, согласно закону Ньютона, инерцию или что-то в этом роде. Может, в этом месте под землей есть магнитная сила и она заряжается при такой погоде, например, статическим электричеством из грозовых туч. А может даже качели раскачивает какой-то направленный поток воздуха, вихревой поток, создающийся вокруг дома, который…

Тогда я это увидел. Мигающий блеск голубоватого света на сидении качелей. Ничего больше, кроме отдаленной молнии, но этого было достаточно. Я еще больше напряг зрение. Качели качались, поскрипывая. Потом снова что-то блеснуло, немного ярче, чем в прошлый раз. Я отступил на два шага. Свет блеснул еще раз и мне показалось, что я вижу что-то, что мне не понравилось.

Бесконечные минуты ничего не происходило. Потом свет засиял еще раз, четыре или пять раз подряд, и в краткие проблески я увидел на качелях какую-то фигуру, как будто освещенную мигающим фосфоресцирующим блеском, в одну секунду ослепительно яркую, в следующую — являющуюся только негативом, отраженным на сетчатке глаза. Еле сформированную фигуру с размытыми контурами, как будто голограмма, высланная с какого-то отдаленного во времени и пространстве места.

Это была Джейн. И всякий раз, как только она появлялась в проблесках, она смотрела прямо на меня. Ее лицо не изменилось, просто удивительно удлинилось, как будто похудело. Она не улыбалась. Ее развевающиеся волосы потрескивали, как будто были полностью заряжены электричеством, как лейденская банка. Одета она была в какое-то белое платье с широкими рукавами, она иногда появлялась, а иногда исчезала, но качели раскачивались все время, вспыхивал свет и скрипели цепи, скрип-скрип, скрип-скрип, скрип-скрип; но ведь, Боже Всесильный, Джейн же не жила! Она была мертва, а я ее видел.

Я открыл рот. Вначале я не мог выдавить из себя и звука. Мое лицо было совершенно мокро от дождя, но в горле у меня была пустынная сухость и удивительный комок. Джейн смотрела на меня, не улыбаясь, а свет начал угасать. Вскоре я ее уже почти не видел, бледное пятно ладони на цепи качелей, неясное очертание плеча, волнистость развевающихся волос…

— Джейн, — прошептал я. Боже, как я был перепуган. Качели замедляли свое колебание. Цепи неожиданно перестали скрипеть.

— Джейн! — теперь закричал я. На секунду страх от ее вторичной потери победил весь долговременный испуг. Если она была здесь на самом деле, если благодаря каким-то адским силам она еще была здесь, если она еще заключена в чистилище или в потустороннем мире, если она еще не совсем умерла, то может быть…