Прокол (сборник)
Шрифт:
— Прошу вас, не делайте этого! — в моем голосе звучит поддельная тревога. — Мы вам возместим неудобства и позаботимся, чтоб такое больше не повторялось.
— Как же вы возместите?
— А как бы вам хотелось?
— Хотелось бы мне так — без единого недостатка… — собеседник, видимо, глубоко вглядывается в себя, а я, пряча улыбку, уже предвкушаю, как он под видом недостатка преподнесет очередное достоинство. — Знаете, у меня дурная привычка оставаться после работы в конторе. Я, правда, стараюсь
— Хм… Удовлетворением за уже наделанные неудобства… — чувственные губы над подбородком с ямочкой, похоже, подбирают приличные слова для чего-то неприличного. — Если вы мне пообещаете, что связь больше не захромает, мне бы хватило…
Плечистая фигура предстает предо мной во весь рост. Я с опаской жду, что последует. Решительные шаги обходят столик и становятся рядом со мной.
— Думаю, это вас не слишком утрудит.
— Желание пациента для меня — закон!
И впрямь. Пусть подчиненные и обшепчивают меня за глаза блондинкой с яйцами, в работе с раздраженными клиентами — или пациентами, как прикалываемся в семейном кругу, — гибкость: самая опора моей карьеры.
— Вы способны на гибкость? Не уперты? Умеете приспосабливаться? Меняться? Учиться?
— Да, конечно, — он готов к такому граду вопросов. — Перемены — это вызов, дополнительная мотивация. Хотелось бы, конечно, чтоб они были обоснованными, а не субъективно-хаотичными. Хотя, знаете, за последние два года у меня сменилось четыре начальника. И я привык потакать непрерывно меняющимся желаниям. Не всегда мотивирующим.
— Если будете работать у меня, — я улыбаюсь, — начальство будет более… неизменным.
— Значит, стало быть, мои неизменные желания не забыли!
Пуговицы освобождаются из плена петель. Сначала две большие. Распахивается пиджак, и следуют несколько маленьких — под тяжелой пряжкой ремня.
— А разве, — я смотрю в зеленые глаза подчеркнуто холодно, но голос выдает волнение, — разве наделанные нами неудобства опять столь же велики, как иной раз?
— А вам мои неудобства … — нетерпеливые пальцы застревают в тесноте тряпок, — мои неудобства… кажутся маленькими?!
От удивления я аж зажмуриваюсь.
— Ой, весьма даже громадноваты! И… растут на глазах… Прямо-таки не знаю, смогу ли я их… смягчить. Может, все же…
— И вы еще возражаете?! — прерывает меня властный бас. — На самом деле, это мирное соглашение — скорее моя односторонняя уступка!
— А может быть, вам все же сменить оператора?
— ра? Нет уж, спасибеньки.
Крепкие руки ставят меня на колени и бережно, стараясь не испортить прическу, но неумолимо сжимают мою голову. Через мгновенье я уже лишена даже свободного рта, чем жаловаться, доказывать…
— Я
— Сколько бы вы хотели зарабатывать?
— Во время испытательного срока на зарплату не жалуются. Сначала надо доказать себя, оправдать доверие. Если работа зажигает, и за оплатой дело не станет…
— Похоже, работа для вас скорее удовольствие, чем источник существования?
— Да, меня захватывает вызов. Дайте мне шанс, и я не подведу!
— А другие увлечения? Спорт, музыка…
— Хм… Знаете, подростком я побывал на концерте Кэнди Далфер. Она с этим управлялась так легко и виртуозно… И я попробовал научиться играть на саксофоне. Но где уж там — поздно. Так я и остался без определенного хобби. Не рыбачу мушки, не снимаю, хм, акты… не пью хоккей… Эдакий сухарь, трудоголик. Но стараюсь этим не создавать неудобства другим.
С неудобствами я управляюсь легко и виртуозно как Кэнди Далфер. Мирное соглашение уже ворочается на кончике языка и вот-вот прорвется сквозь губы, когда сильные руки решительно поднимают меня, опрокидывают навзничь и распластывают по столику. Пуговка за пуговкой, складочка за складочкой, чашечка за чашечкой — беззащитной личинкой вылупляя меня на беспощадный свет. Мобильники с глухим стуком высыпаются по ковру, где между податливо раскинутыми телесными чулками опускаются задранные почти до колен отутюженные брюки.
Стук в дверь со стороны абонентского зала. Сквозной свет вырисовывает на жалюзи женский силуэт. Мы застываем. Дверная ручка осторожно нажимается, и зеленые глаза надо мной вопросительно расширяются. Я отрицательно качаю головой: спокойно, дверь защелкнута!
Деловая юбка задирается вверх.
И впрямь — блондинка!
Но — без.
Лишь пристойно неприхотливые подвязки через непристойно похотливые бедра, обнажающие самую потаенную меня.
Для прохладного прикосновения закаленного стекла.
Для горячего вкосновения закаленной стали.
Моя прохладная закалка непробиваема обнаженно горячим карьеризмом. Трудоголик, мол, по нашим временам круто. Для меня же работа всего лишь один из приоритетов. Скорее уж тогда я не совсем лишена некоторого… шалостлизма.
— И все же, как вы снимаете напряжение, чтобы… не перегореть?
— Я не курю. Не пью кофе литрами. Для зарядки отжимаюсь от пола, приседаю, подтягиваюсь на дверном косяке. Да, да! Такая вот небольшая гимнастика. И держу в столе эспандер: попутная зарядка, где угодно — в комнате отдыха, на рабочем месте. А по вечерам и в мяч играю, и в тренажерку заглядываю… Прочность-то деревенская — опасаться нет основания.