Прокурор бросает вызов

Гарднер Эрл Стенли

Селби мрачно кивнул.

— У меня тоже было такое ощущение. Однако очевидно, что это невозможно. Последний эпизод был рассказан маленькой девочке в восемь часов вчера вечером. Тогда в жизни Мэдж еще не было ни бродяги, ни возможной инсценировки его смерти, ни разоблачающего телефонного звонка, ни обвинений шерифа Брэндона…

— И все же меня мучают сомнения, Дуг, — перебила она. — Как насчет «кролика Оскара», который таскал еду из корзинки? Я просто уверена, что она имела в виду Оскара Триггса. По-моему, эти приключения — история собственной жизни Мэдж.

— Возможно, ты и права, —

согласился Селби.

— И, естественно, что меня, как и тебя, заинтересовал вопрос относительно бабушки и дедушки ребенка, — продолжала она. Селби удивленно поднял брови. — О, только не надо делать вид, что ты не понимаешь, о чем я, Дуг Селби, — добавила она. — Я знаю, что у тебя на уме. Ты тоже догадался, что Руби Трент, возможно, и есть та самая внучка, которая упоминалась в письмах, найденных в кармане мертвого бродяги.

— Что ж, если это действительно так, то Мэдж Трент — его пропавшая дочь, Марсия.

— Дуг, мне кажется, что так оно и есть. Иначе просто быть не может… Мэдж Трент ведь не видела труп, верно?

— Верно, — согласился Селби. — В то время я и не подозревал, что между «Пальмовой хижиной» и мертвым бродягой может существовать какая-либо иная связь, кроме как через двоих ребят.

— Я хочу позвонить в газету. Могу я сказать, что ты сейчас работаешь над версией, будто пропавшая хостесса — дочь погибшего?

— Лучше только намекни, — ответил Селби. — Впрочем, похоже, — что в данной ситуации огласка может только пойти на пользу.

— Ты представляешь, какой получится грандиозный материал для первой полосы?.. Маленькая девочка ждет, когда мама расскажет, смогла ли Крольчиха убежать от злого Койота, а телефон все не звонит и не звонит…

— Мне сейчас нужно связаться с офисом шерифа в Мэдисон-Сити, заодно и ты сможешь заказать разговор. Помнится, в миле отсюда есть большой отель. Там должны быть телефонные будки.

Вскоре они остановились возле здания отеля. Пока Сильвия разговаривала с редакцией, Селби позвонил помощнику шерифа, несшему ночное дежурство в здании муниципалитета.

— Есть свежие сведения об Эмиле Уоткинсе, — сообщил помощник. — Он оказался плотником. Его вещи остались у Боба Прэйла из профсоюза плотников Сан-Диего. Мы с ним созвонились, и он сказал, что Уоткинс действительно оставил ему на хранение кое-какие пожитки: ящик с инструментами и пару чемоданов. И еще Уоткинс попросил забирать и откладывать ему почту. Говорит, странный он был малый, этот Уоткинс. Упрямый, ограниченный, но честный. В спорах он стоял на своем — ничем не перешибешь. Так вот, пару месяцев назад он оставил у Прэйла эти чемоданы, и с тех пор тот его не видел.

— Ладно, я сейчас перезвоню Прэйлу.

— Нет необходимости. Он знает, что вы сейчас на взморье. Я предупредил, что вам, возможно, захочется взглянуть на содержимое чемоданов и вы разыщете его в Сан-Диего. На всякий случай я передал ему описание найденного нами трупа, и оно совпало. Так что, думаю, мы на верном пути.

— Очень хорошо. Как там насчет Рекса? Благополучно отправился в Сан-Франциско?

— Нет. Всплыли какие-то новые подробности, и он пустился их расследовать. Сказал, что отправится в Сан-Франциско завтра самолетом.

Селби нахмурился..

— Я хотел, чтобы он сел в поезд

уже сегодня.

— Если он возьмет билет на один из утренних рейсов, то попадет на место даже раньше, чем поездом, — ответил помощник. — Сейчас его нет поблизости. Я передам, что вы звонили.

— Хорошо, — сказал Селби. — И еще одно: вам может позвонить миссис Локхарт и оставить координаты Мэдж Трент. Если это произойдет, срочно свяжитесь с офисом шерифа Лос-Анджелеса. Пусть ее немедленно задержат. Я еду в Сан-Диего.

Глава 15

Холодный западный ветер стих. В безоблачном небе ясно светили звезды. Потревоженное недавним ненастьем море с шумом накатывало свои волны на каменистые пляжи, обдавая их высокими фонтанами брызг. Круглая, с небольшой щербинкой луна уже успела выбраться из-за гор, а Селби все мчал машину по извилистому шоссе, которое то принималось петлять по холмам, то вдруг спускалось к кромке неспокойного океана. Сильвия Мартин сидела рядом, прижавшись к плечу прокурора.

— Дуг, тебе никогда не казалось странным, что после смерти о человеке можно узнать гораздо больше, чем когда он еще жив? — проговорила она.

— Что ты имеешь в виду?

— Люди живут с опущенными забралами. Их лиц невозможно разглядеть. Взять, к примеру, этого бродягу. Вы с шерифом его остановили, расспросили. И так ничего о нем не узнали. Для вас он остался обыкновенным бродягой. А теперь мы заглянули в его прошлое, стали исследовать мельчайшие детали, и он явился нам в своем человеческом облике. Мы узнали о нем то, о чем сам он ни за что бы не рассказал. Ведь чего стоят одни только письма, найденные нами в его кармане.

Этот человек был строгим, добропорядочным отцом. Но он и его дочь любили друг друга каждый по-своему, и ей пришлось вычеркнуть себя из его жизни. У нее родилась девочка. Этот непримиримый плотник стал дедушкой, но он так ни разу и не увидел своей внучки. Возможно, со своими окаменевшими принципами ему было спокойнее, но из-за них он был вынужден отринуть любовь дочери. Он лишил себя счастья качать на руках свою внучку только потому, что считал грехом то, что его дочь считала естественным и нормальным. Она любила молодого человека, который не мог или не хотел на ней жениться. Но она надеялась, что когда-нибудь в будущем это все же произойдет… Интересно, переменились ли ее взгляды на жизнь… Возможно, она смирилась с суровой мудростью, заложенной в старых, избитых принципах… и поняла, сколько страданий принесла она своему отцу. Знаешь, Дуг, все это так просто и одновременно так сложно. Чужая боль проникает в душу и остается там словно заноза.

Селби кивнул и продолжал вести машину в задумчивом молчании. Положив голову ему на плечо, Сильвия задремала. Луна поднялась еще выше, освещая колышущийся простор беспокойного океана и серебря водяную пыль, мерцавшую там, где на кромку берега с грохотом обрушивались темные валы волн. Белая водяная пена, с шипением обегавшая гладкие, отполированные выступы скал, указывала в темноте линию прибоя. Оставив на время мысли о мрачном назначении своей миссии, Селби наслаждался красотой приближавшейся ночи и теплом молодой женщины, так просто и доверчиво уснувшей у него на плече.