Прокурор идет на суд

Гарднер Эрл Стенли

Рейли повесил трубку и повернулся к Селби:

— Вы правы. Джим Лейси снял десять тысяч долларов наличными около двух часов дня в понедельник.

В наступившем молчании лишь отчетливо слышалось поскрипывание карандаша Сильвии по бумаге.

— Ну, — сказал Рейли устало, глядя на молчавшего Селби, — что вы намерены делать?

Селби ответил:

— Я собираюсь передать инициативу вам. Я хочу, чтобы Лейси и миссис Берк приехали в округ Мэдисон и предстали перед. Большим жюри. Я не буду пока выдвигать никаких формальных обвинений. Если они невиновны, пусть сами докажут это. Если же

виновны, бегство им не поможет. Рано или поздно мы их поймаем.

— Чушь! — сказал Рейли. — Джимми Лейси виновен в убийстве не больше, чем я. Но в женщине я не уверен.

— Хорошо, — сказал Селби. — Предположим, миссис Берк действительно убила своего мужа, что тогда?

В течение нескольких минут озадаченный Рейли молча курил, затем произнес:

— Не стоит особенно порицать Джима. Он, естественно, старается защитить женщину, которую любит… женщину, которая когда-то была его женой.

— Ну а кем он является с точки зрения закона? — спросил Селби.

— Что вы имеете в виду? — не понял Рейли.

— Я смотрю сейчас на дело с позиции обвинителя, — сказал Селби. — Если Джеймс Лейси искажает факты или явно выгораживает женщину, которая совершила убийство, он становится соучастником преступления. Вы знаете, куда это заведет его.

Рейли слегка подался вперед в своем кресле:

— Но послушайте, Селби, когда речь идет о подобных вещах, человек должен думать и сам. Конечно, закон есть закон, но люди не все одинаковы. Джим Лейси хороший, во всех отношениях положительный гражданин, но к тому же он еще и человек. Не всегда разумно точно следовать букве закона.

Селби поднялся и теперь стоял, глядя сверху вниз на помощника шерифа, его ноги были слегка расставлены, плечи выпрямлены, а взгляд строгий и твердый.

— А теперь, — начал он, — я вам кое-что скажу. Вы не очень-то об этом распространялись, но и без того ясно, что Джим Лейси политически важная для вас фигура. Пока мы были у Лейси, вы не раз пытались под тем или иным предлогом поговорить с ним наедине.

Я не знаю, что вы хотели ему сказать, но знаю, что вы должны будете сказать ему теперь. После того как я уеду, такая возможность у вас появится. Так вот, запомните одну вещь: человеку, который играет со мной честно, я постараюсь дать шанс. Но на того, кто попытается навязать мне двойную игру, обрушу всю силу закона.

Я не хочу вторгаться в ваш округ и нарушать ваши политические планы. Вы помогали мне. Вы делали все, что должны были делать. И я не хочу ставить вас в такое положение, когда вы можете потерять свой политический авторитет.

Мне нужно, чтобы Джим Лейси и та женщина предстали перед Большим жюри в Мэдисон-Сити. Если они захотят со мной сотрудничать, то отправятся в Мэдисон-Сити немедленно. Если нет… что ж, они не смогут сказать, что я или вы не дали им шанса или что я не дал шанса вам.

Рейли встал и протянул Селби руку.

— Ничего не скажешь, приятель, все по справедливости. Это то, что я и хотел. Лейси поддержал моего шефа на последних выборах, я хочу пойти к нему и поговорить. Хочу дать ему шанс выпутаться из передряги.

— Растолкуйте ему, — добавил Селби, — что это — последняя возможность, другой у него не будет.

— Растолкую, — пообещал Рейли.

Селби

повернулся к Сильвии.

— Пойдем!

Глава 9

Была почти полночь, когда самолет, который арендовал Дуг Селби, описал круг и приземлился в аэропорту Мэдисон-Сити. Их никто не ждал: посадочная полоса была освещена слабо, и пилоту пришлось использовать лунный свет и фонари на крыльях, чтобы совершить не очень мягкую посадку.

Самолет прокатился в самый дальний конец поля, и Дуг помог Сильвии выбраться из самолета. Воздушный поток, отбрасываемый еще вращающимися пропеллерами, закрутил ее юбку вокруг ног.

— Ну как? — прокричал пилот. — Я вам еще нужен?

— Нет, — ответил Селби. — Сможете вылететь отсюда?

— Конечно.

— Хорошо. Пришлите счет в округ.

Селби и Сильвия дошли до того места, где прокурор оставил свою машину. Они стояли и смотрели, как воздушное такси начало свой разбег, слышали гул мотора, усиливающийся по мере того, как самолет набирал высоту. Словно огромная ночная птица, он затмил собой целый кусок неба. А некоторое время спустя превратился в светящееся булавочное острие, пронзившее лунное небо и оглушающее его прерывистым, грохочущим ревом.

— Устал, Дуг? — спросила Сильвия.

Он покачал головой.

— Такие поездки оживляют, даже если они и неприятны. Путешествие на самолете по лунным небесам заставляет отрешиться и от убийств, и от политики, и от лжи.

— Понимаю. Дуг. Я чувствовала то же самое. Ужасно не хотелось спускаться.

— Ну что ж, — сказал Селби, — поезжай домой и поспи.

Она засмеялась.

— Наша газета не спит до трех часов утра. Я привыкла к ночной жизни. Мне еще предстоит написать репортаж и сдать его в номер.

— Ты хочешь, чтобы я высадил тебя у редакции?

— Пожалуйста, — сказала она.

Дуг довез Сильвию до редакции «Кларион». Когда машина остановилась, Сильвия коснулась его руки.

— Спасибо, Дуг, за все. Поездка была чудесной. Ты будешь звонить сейчас шерифу Брэндону?

— Нет, не хочу его беспокоить. Отчет может подождать до утра, — ответил Селби, и она заметила, что в его голосе прозвучала усталость.

— Спокойной ночи, — бросила Сильвия, — и не забудь прочитать «Кларион» завтра утром.

Селби видел, как девушка прошла через двери, ведущие в редакцию, еще гудевшую как улей. Затем он поехал к дому, где снимал меблированную квартиру, поставил машину в гараж и лег спать.

Он пролежал почти целый час, стараясь унять свои беспокойные мысли, в которых было все: трупы, лежащие в ледяной постели сухого русла, воинственные аризонские фермеры, ясный лунный свет, превращающий мир в далекую неведомую планету…

И с мыслью о самолете он наконец уснул.

Потом он очнулся от глубокого сна, его сознание пыталось пробиться сквозь странные сновидения, в которых Джеймс Лейси, едущий на тендере мчащегося локомотива, набросил лассо на тело бродяги, лежащего в сухом русле, взметнул его в воздух, и тело исчезло — настоящий индийский фокусник, манипулирующий своей веревкой. Возносившиеся над насмешливым хохотом Лейси истерические крики миссис Берк перешли в несмолкаемый назойливый телефонный звонок.