Пролетая над гнездом продаж

Иванов-Ильин Михаил

Однако проблемы решались просто. На заднем дворе гостиницы мы совместно с питерцами припрятали лестницу. Лестницу-чудесницу. Теперь вход и выход в гостиницу был доступен в любое время суток. Девки по этой лестнице лазили, словно солдаты Суворова на стены Измаила, дружно и сильно. До тех пор пока нас не попросили на фиг. Спасаясь от Дрю и вкусной водки, мы переехали в еще более ужасную гостиницу, потеряв при этом Дрю. Он нашел нас через сутки, приехав на такси с двумя девками. Радостно улыбаясь, он ввалился к нам в комнату с этими дамами. Одна была высокая с восхитительной улыбкой из рондолевых зубов, вторая – низенькая полная, со слуховым аппаратом. Вытащив мне в коридор, счастливый Дрю, улыбаясь, сообщил, задыхаясь от полноты

жизнеощущения: «Братаны! Я нам баб привел!» Совершенно справедлив был господин Степанцов, написавший нижеследующие строки: «Были радостные звери мы, стали скользкие рептилии, я люблю тебя империя, царство грязи и насилия…» Несмотря ни на что, тогда в жизни была радость. Зачастую грубая и звериная, но все таки…

Вот так мы и радовались жизни, совмещали завтрак с обедом и питались исключительно под живую музыку. Местные музыканты с удовольствием играли заказываемые нами песни Шевчука, Гребенщикова и группы «Наутилус Помпилиус». Вечером мы посещали ресторанчик в местной гостинице «Интурист». Там была прелестная медовуха. Особенно запомнилось первое посещение. На входе нас остановил швейцар Филиппыч. Мы были без галстуков. Без галстуков было не положено. Нас так и не пустили, не поддавшись на наши увещевания и различные мздоимные предложения. Пришлось идти к питерцам. У них были галстуки. Потом конечно мы с Филипычем подружились. Пригласили за стол, угостили медовухой. Но в заведение мы ходили только в галстуках.

Своеобразным итогом этой деятельности, было посещение местной реки. Я, наняв катер, переехал на другой берег, где присев на поваленное дерево, любовался красотой северной природы. Дрюль же, совершенно разошедшись, чудил, «словно загнанный зверь». Подпоив персонал пристани, он гонял на катере с воплем: «….., Я – морской конь!», делая миллиметражи у опор моста, а когда его забрали менты, при составлении протокола он представился начальником партии. Менты поинтересовались, сколько же он выпил водки.

– Шесть бутылок!– гордо ответил Дрюш. У начальника ментовки, присутствовавшего на допросе, брови на затылок полезли:

–Этого человека надо отпустить! Это ж надо! Шесть бутылок!

В гостиницу он пришел утром и, не раздеваясь, лег спать.

Днем принесли меха. На реализацию. Была даже росомаха. Крайне редкая зверюга. Мантией из росомахи очень гордились польские короли из рода Ягайло. В Европе такого больше ни у кого не было. Охотники рассказывали, что две такие зверюшки медведя дерут. Меха было много. Два мешка.

На следующий день, выслушав мою занудную длинную лекцию «за жизнь», он клятвенно пообещал, что «больше не будет». Я настаивал на его немедленном отбытии. Он исчез и явился через пять часов трезвым и одухотворенным. Притащил иконку от пьянства. По-моему, неупиваемая чаша называется. Он действительно прекратил пить. Почти так же резко как начал.

Дорога обратно была довольно скучной. Однако нас ждал большой сюрприз. Мне позвонил мой друг медик и сообщил, что в Москве находится турок, желающий поиметь на России маленький гешефт. И вроде как очень хорошо относится к мехам. Мы встретились с турком и обговорили условия поставки. Он хотел, что бы мы взяли на себя поставку прямо в Стамбул. Мы согласились на условиях частичной предоплаты. Дрю выехал в Геленджик, договариваться о найме яхты. Я же развил дикую деятельность и нашел на реализацию пчелиный и змеиный яд. Через неделю к повторной встрече с турком Дрю вернулся из Геленджика. Очень довольный и загорелый. Он договорился насчет флота. В приподнятом настроении мы отправились на встречу, но турка не обнаружили. Он исчез, хотя проживал по тому же адресу.

Мы ждали две недели. При этом две недели пили. К нам приходили студенты, студентки, врачи и даже один сирийский летчик. Его подобрали в Тропарево наши друзья – будущие медики. Они ездили за водкой и по доброте еще девственных душ и пьяных мозгов, они его там подобрали и привезли,

типа – не бросать же живого человека. Он был изрядно одубевшим, но после ста пятидесяти грамм очень оживился, забился в угол и стал требовать, что бы его начали резать. Человек, попытавшийся его успокоить и приглашавший его вернуться за стол, был очень ловко схвачен, перевернут и стукнут головой об пол. Это все было в день рождения Будды. К концу второй недели стало известно, что турок достукался, какие-то перцы из местной ремонтной бригады подогнали ему бабу и забухали его по серьезному. Его кинули на три морских контейнера кожаных курток.

Было принято решение покатиться самим за границу. Мы с Дрю поехали в Геленджик еще раз. Лето. Кавказ. Жара. Чохахбили. Первая остановка – Краснодар. Дрюль затусовал с нами своего приятеля – Секу. Они подсняли где-то девок. Матерых. Доминирующих самок. Шикарных белокурых бестий. Из тех, кто смотрит и сразу ставит тебе оценку. Оценку нам поставили невеселую. Опустошая нашу мошну, нам мирно и скучно хамили. Ребята, малость, окривев, по инерции все еще пытались изображать процесс кобелирования. Меня же это нагрело. Я не люблю, когда бухают за чужой счет, надевая при этом на голову угощающего ведро с гамном. Я, мило улыбаясь, рассказал пару анекдотов (довольно смешных), потряхивая пепел во все столовые приборы дам. Закончив, я откланялся за себя и за друзей, сообщив, что нам давно пора. В глазах Секи я прочел гигантское уважение и благодарность.

На выходных мы выехали в Геленджик. В яхт-клубе на переговорах мы нажрались, я пообещал капитану дать в морду и этим дико ему понравился. Еще больше ему понравилась наша поездка на такси. По пути в гостиницу мы заехали во все специализированные магазины. Я пил очень хорошее красное вино, получал огромное удовольствие, при этом останавливал машину у каждого третьего столба и блевал. Народ это очень веселило. До гостиницы мы не доехали, так как решили поехать обратно в клуб покупаться. Мы купались всю ночь голые, с визгами, при этом охрана подсвечивала прожекторами в задницы. Утром я застал Дрюля спящим в катамаране фейсом в низ. Перевернувши его на спину, я ужаснулся его виду. Его лицо было похоже на лицо демона из модного в то время фильма ужасов «Восставшие из ада». Мало того, что оно было в клетку, так его еще сильно искусали комары. Добавьте к этому осипший голос и красные белки глаз. В маршрутке, на которой мы вернулись в Краснодар, дамы активно интересовались, что у Дрюля с лицом. Его ответ вызвал уважение. Он заявил, что нырнул и попал в медузу.

Из Краснодара я уехал домой. Он остался в Краснодаре, что бы через неделю отправиться в Турцию с грузом. Дрюля не было 3 недели. На второй неделе его отсутствия я съездил в Краснодар и пересекся там с Секой. Под рюмочкой Сека рассказал, что Дрю бухает и трахается на мехах, и мало того, он еще их и дарит.

Вернувшись домой, я попался в лапы кредиторам, которые напористо стали интересоваться: «Как дела!!!» Я отвечал: « Зачипись!!!» «А когда же!!!» – спрашивали они. «Вот Дрю приедет и тогда!!!» И мне становилось плохо. Мое воображение рисовало фиговые перспективы. От охотников и ружей, до долгого нахождения в долгах с процентами и наездами. Наступила осень. Штурмовали телецентр «Останкино». Народ уже довольно неоднозначно относился к происходящему. В отличие от ГКЧП.

Приехал Дрюль и начал мне врать. Потом приехали кредиторы. Им отдали, то, что осталось после пира Валтасара. Я попадал на половину суммы. Очень неплохой суммы. Дрюль начал ходить по общим знакомым и рассказывать какое я Г. Я приехал к нему и мы дали друг другу в морду. Дрю заплатил бабло, которое ему дали родители и забрал товар. После этого я вызвал брата Северного Мужика, тот отнял у Дрю меха. На этом бизнес был закончен. Единственным капиталом, который я вынес из этого приключения, были простые выводы: Не вести дела с активно пьющими, а так же не брать денег в долг.