Шрифт:
Сергей Кусков
РЫЦАРЬ В АЛМАЗНЫХ ДОСПЕХАХ-3
КАБАЛЬЕРО ПЛАЩА И ГИТАРЫ
ПРОЛОГ
Май 2449, Венера, Альфа
Гитара издала последний аккорд и замолчала. В тот же момент из тела ушла лёгкость, задрожали руки, навалился груз повседневности. Меня затрусило, дыхание сбилось... Вновь. Но больше играть я не мог - надо было спуститься, вдохнуть глоток свежего кислорода.
Паша
– Есть чего-нибудь посерьёзнее?
– Спросил я, оторвавшись от бутылки с газировкой. И уточняя, что именно, приложил два пальца к горлу чуть сбоку. На Обратной Стороне жест более, чем узнаваемый.
– Вань, тебе хватит, - покачал головой Паша, смурно щурясь.
– Я сам знаю, хватит или нет, - из последних сил сдержался я, чтоб не вспылить. Поставил газировку на усилитель.
– Ну?
– Ты на ногах еле стоИшь, - попробовал увещевать его товарищ, басист. На вечеринках пересекались, но имя его не запомнил. Усмехнулся в ответ.
– Но ведь стоЮ же. А если упаду, оттащите меня в сторону, поднимитесь и продолжите сами - какие проблемы? Время ваше, это я тут залётный.
– Ванюш, завязывай, - покачал Паша головой.
– Не знаю, что у тебя произошло, но оно того не стоит.
– А чего оно стоит?
– воззрился я на него мутными от уже выпитого, но кристально чистыми глазами.
Он сбился, но тут же нашёлся.
– Там, - кивок в сторону зрителей, коих я им собрал уже под тысячу, - тебя видят. Смотрят. Записывают. И записи вечером выложат в планетарной сети. Ваши выступления всегда выкладывают. На тебя смотрит весь Сектор, Вашюш. Не позорься, и не подставляй нас, кто остался в Альфе.
Я взял протянутую их ударником бутылку с волшебным элексиром, то бишь сорокапроцентным раствором этанола. Снова усмехнулся.
– Паш, мне плевать. И на зрителей, и на Сектор.
– Приложился, залпом, не чувствуя вкуса, отпил с полстакана, может больше. Остаток вернул. Пока хватит, хорошего понемножку. Не дело это, нажираться - она того не стоит.
– Ладно, я пошёл. Если спрашивать начнут - меня нет. Ни для кого. Я на сцене.
– Позёр хренов...
– произнёс басист вслед, но я услышал. Как услышал и ответ Павла:
– Ладно тебе. Сорвался пацан. Я б на его месте давно бы сорвался, а он...
Да, сорвался. Но причина срыва немного не в том, что они предполагают. Не навалившиеся резко перемены. А... Тупик. Огромный глобальный тупик, когда хочешь повеситься, но с другой стороны понимаешь, что не можешь - не имеешь права. Слишком глубоко ввязался во все эти властные игры и должен платить по счетам.
А вот и сцена. Спустил на глаза виртуальный козырёк, где в режиме ожидания висела музыкальная прога с "болтушкой" - теми вещами, что понаприсылали парни, пока сидел безвылазно на базе. Ну, это такая штука, где каждый из них записывает свою партию, затем всё сводят и отсылают, мне в ответ нужно дописать свою и отослать им - заценить звучание. Выбрал очередной файл, к которому душа лежала. Отключил партию Хана. Свою играть было не интересно - слишком простая, душа хотела петь, то есть играть, хотела убойный улётный соляк, через который можно выплеснуть
Но было, действительно, плевать.
– Песня про меня, - коротко бросил в микрофон. Стандартный, на стойке - вешать переносник не захотел. Пронзил иконку включения звука. Виртуальные Карен, я и Наото в колонках заиграли, моя партия чуть позже.
А вот и "ступенька". Мой выход, начали. Руки перестали дрожать, мозг отключился, проваливаясь в некую яму, а медиатор заработал с частотой хорошего электродвигателя. Мощь, бьющая из колонок по башке, но увлекающая за собой куда-то, забивает на время боль. Та не уходит до конца - куда ей деться, но ранит... Не так сильно. Уходит на переферию. И в этот момент, пока звучит музыка, можно хоть немного вздохнуть свободно. Жаль, что с последним аккордом всё навалится вновь, но чудес не бывает.
Остаётся только играть. Не чтоб забыть. Чтобы не сорваться, выжить, ибо кара за срыв одна - утилизация. И я играл.
А вот и текст. Действительно, про меня. Запел, но песней это назвать сложно. Это скорее волна - я выплёскивал из груди то, что рвало душу на части, вытаскивал всю свою боль, пытаясь отдать это людям внизу. И людям нравилось. Жаль, что нельзя отдать это навсегда.
Зараза будильник я разобью тобой окно
Собственного дома.
С утра в холодильник, а там голяк: две мухи,
Недопитая бутылка рома.
Голодный и пьяный куда-то пойду
Мне чего-то там скажут, расскажут, докажут.
Вернусь домой, засну, а на утро всё тоже, на утро всё так же.
Зараза будильник я разобью тобой окно
Собственного дома.
С утра в холодильник, а там голяк: две мухи,
Недопитая бутылка рома.
Голодный и пьяный куда-то пойду
Мне чего-то там скажут, расскажут, докажут.
Вернусь домой, засну, а на утро всё тоже, на утро всё так же... (z)
* * *
За 6 часов до этого.
К искомой точке на карте подъехал в настроении, характеризуемом словами "убить охота". Кого-нибудь, без разницы кого. Жаль, что нельзя. Теперь - нельзя. Мне ещё долго не дадут никого убивать - слишком сильный был залёт. И главное, не рыпнешься - сам виноват. Во всём.
Вышел из машины. Тереза. Ждала вместе с парнями. Было накинулась с обвинениями, дескать, подлец, зачем удрал, но я даже не стал слушать.
– ЗдорОво, парни!
– пожал им всем руки.
– Ванюш, в гроб краше кладут, - заметил Хан. На лицах всех была написана нешуточная тревога.
– Что случилось, брат?
– А это Карен.
– Вы нужны мне. Будете гостями на одном мероприятии. Мероприятие тайное, как бы. Но я настоял, чтобы и с моей стороны кто-то был.
– В качестве моральной поддержки?
– как обычно больше других понял Наото. Я кивнул.
– Пойдёмте. Солнце, извини, не до тебя, - сделал виноватые глаза Терезе, и двинулся дальше.