Прометей: Прогрессор
Шрифт:
– Как вы сюда попали, Владимир Валентинович, – с трудом вспомнил имя отчество своего визави. Бер и Санчо готовые в любой момент накинуться на старика внимательно слушали, стоя по бокам от меня.
– Максим Сергеевич, скажите своим людям, что вам ничего не угрожает, пусть сядут и поедят рыбный суп, для ухи, к сожалению, здесь не нашлось ингредиентов.
– Бер, Санчо, садитесь, не мозольте глаза.
Оба телохранителя опустились и принялись хлебать рыбный суп не спуская глаз с моего собеседника.
– Прежде чем рассказать, как я очутился здесь, пару минут предыстории, – Владимир Валентинович
– Я родился в 1938 году…
Минут десять я слушал сильно сжатую биографию сидящего напротив человека, практически пропуская мимо ушей ненужную информацию. Мое внимание привлекла одна фраза, и я стал слушать внимательнее. Александров, уйдя в воспоминания, даже немного прикрыл глаза, рассказывая о своих приключениях.
– На следующий день после окончания конференции в Кордове по безъядерному миру я вернулся в Мадрид. Второго апреля вылетал мой самолет на Москву, до отлета оставались почти сутки. Около пяти вечера я вышел, чтобы прогуляться по улицам Мадрида, выпить кофе на террасе кафе рядом с отелем. Стояла теплая погода, скорее характерная для мая. Какой кофе там готовили… в Москве такой просто нереально найти, – отвлекся Владимир Валентинович.
– Что произошло дальше? – Мне не терпелось узнать, как человек, находясь далеко от Бермудского треугольника, попал в этот мир и в это же время практически одновременно со мной и американцами.
– Мне принесли кофе, я помню, что официантка была блондинка, обычно испанки брюнетки. И еще она улыбалась, словно была рада меня видеть. – Старик снова пустился в воспоминания, упоминая сногсшибательную фигуру блондинки. Пришлось его одернуть:
– Владимир Валентинович, фигура блондинки не дает ответа, как вы здесь оказались.
– Это все!
– Что все? – переспросил я, не понимая, что он хочет сказать.
– Это все, что я помню, талия и покачивающиеся бедра официантки. Проснулся уже в этом мире на сырой земле, рядом с гниющим трупом мамонта. Лежал я на песке, у самой линии воды, как я туда попал, ума не приложу.
– Подождите, – мне пришлось сделать усилие, чтобы не повысить голос. – Вы хотите сказать, что выпили кофе, посмотрели на зад официантки, а в следующее мгновение проснулись в каменном веке другой Вселенной?
– Именно так, молодой человек! – торжествующе вскричал Владимир Валентинович, – теперь вы понимаете, почему моя ассоциация с прежней жизнью так зациклена на блондинке-официантке?
– Владимир Валентинович, вы несете чушь, – в сердцах воскликнул я, – так не бывает, чтобы человек пил кофе в самом сердце густонаселенного города, а в следующую минуту попал на десятки тысяч лет назад.
– Максим Сергеевич, – ласковым голосом обратился ко мне старик, – а скажите по какому алгоритму попадают в прошлое, если вы знаете больше моего. Нужно произнести магические слова или знать тайные формулы, а может сплясать и загадать желание?
Этот старпер откровенно издевался надо мной. Подавив желание съязвить, ответил:
– Я попал сюда, находясь на космической станции, которая пролетела через непонятное свечение. Американцы попали во время учебного вылета из Форта-Лодердейл, что находится в Майами. Их путь пролегал над Бермудским треугольником, как, возможно, и траектория полета
– Возможно? То есть вы даже не знаете траекторию полета во время пролета через свечение? Вы, кажется, космонавт, Максим Сергеевич? И вы упомянули Российскую Федерацию? Что стало с Союзом? Распался? Значит расчет американцев на «меченного» оказался правильным? В каком статусе наша страна, с какого года вы попали в это место? О каких американцах идет речь? Здесь есть американцы? Вы не в курсе, что мы в состоянии «холодной войны»? И до какого состояния деградировала наша космонавтика, если космонавт даже не знает траекторию своего полета во время прохождения через необычный феномен.
Слова собеседника били по гордости и задевали самолюбие, но любопытство пересилило:
– И у вас даже нет теории, как вы сюда попали из нашего времени? – Мне было трудно поверить, что ученый не пытался разобраться в том, что случилось.
– Теория есть, но любая недоказанная теория абсурдна,– ученый выдержал паузу и спросил:
– Вы слышали словосочетание «Филадельфийский эксперимент»?
– Что-то связанное с перемещением корабля? – Я краем уха слышал про это, но не было фактов, подтверждающих достоверности тех событий.
– Так, вот,– Александров поднялся и прошелся по маленькому помещению, – я думаю, что эксперимент тот был удачным и американцы имели возможность переносить предметы и людей на расстояния. И моя единственная недоказанная теория гласит, что меня выкрали для переправки в США, используя тот же принцип перемещения. Но что-то пошло не так, и я очутился здесь. Иного объяснения у меня нет!
– Это бред, вы же ученый! Такие открытия невозможно держать в тайне, должно быть другое объяснение,– теперь уже я начал говорить на эмоциях.
– Максим Сергеевич, это единственное правдоподобное объяснение, но знаете, что меня беспокоило больше всего все эти годы?
– Что, Владимир Валентинович?
– Что случилось с теми, кто по логике вещей, должен был сопровождать меня в процессе перемещения в США.
– И к какому выводу вы пришли?– Задавая вопрос, я уже предвидел возможный ответ.
– Возможно, что в одном временном промежутке со мной, в этот мир попал один или несколько американцев. И если тот человек или эти люди выжили, где-то а планете строится государство, которое может в будущем создать проблемы всем нам. Но у меня есть к вам вопросы, надеюсь вы сможете на них ответить, это ведь не сложные космические навигационные расчеты.
– Владимир Валентинович, прежде чем ответить на ваши вопросы, попрошу вас воздержаться от оскорблений. Я прежде всего медик, навигацией занимался мой товарищ, руководитель миссии. А что касается «холодной войны», то она давно закончена.
– А знаете, почему «холодная война» не перешла в ядерную, – успокоившись спросил Александров.
– Ну так все боялись «ядерной зимы».
– Верно, – улыбнулся старик, – перед вами, Максим Сергеевич, автор концепции «ядерной зимы», это я не допустил уничтожения человечества. Но вместо регалий и почета доживаю свои дни в каменном веке, окруженный дикарями. «Hoc est fatum», – печально вздохнул старик, а теперь моя очередь узнать, что произошло с СССР после моего исчезновения.