Пронзая тьму
Шрифт:
– Нет, спасибо. Мне нужно сначала разобраться со своими делами.
– Хорошо. Спасибо за звонок.
– До свидания.
Секретарша повесила трубку и вернулась к своей работе: она печатала письмо на хитроумной электронной машинке, сидя за массивным дубовым столом с медной отделкой в устланном ковром офисе с обшитыми деревянными панелями стенами и затейливыми светильниками; а по коридорам, со своими дипломатами, скоросшивателями и желтыми папками с делами, сновали седовласые старшие компаньоны, одетые с иголочки младшие компаньоны, агрессивные ассистенты, честолюбивые секретари и могущественные посетители, сохраняющие
Чикагский офис юридической фирмы Эванса, Сантинелли, Фарнсворта и Маккатчена был не просто дворцом, это была твердыня власти и юридической элиты, где знание означало силу, а время деньги – и деньги огромные. Здесь творцы прецедентного права и зодчие судебного прецедента выковывали будущее, оспаривая, перетолковывая, искусственно подтасовывая и даже извращая законы в своих интересах – настолько сильно и часто, насколько позволяли им деньги, мастерство, связи и власть.
В этой фирме служили отборные юристы – покровители избранных и устранители незначительных, поручители успеха и пособники провала.
На самом верху этой башни из слоновой кости, этой колоссальной пирамиды восседал безжалостный и могущественный мистер Сантинелли.
– Добрый день, мистер Сантинелли, – сказала секретарша.
– Добрый день, – ответил он, чуть растягивая рот в дежурной улыбке и протягивая руку за напечатанным письмом. – В ближайшие полчаса у меня будет особая встреча. Не звонить, не беспокоить.
– Слушаюсь, сэр.
Сантинелли прошел к огромной двери красного дерева. Служащий распахнул ее, пропуская босса, а потом закрыл – словно задвинул плитой склеп.
Сантинелли оказался в личном конференц-зале, смежном с его кабинетом – звукоизолированном, закрытом для посторонних и довольно мрачном помещении. Деревянные панели и мебель все так же, казалось, поглощали свет, а бархатные занавеси от потолка до пола были все так же плотно задвинуты на окнах.
В конце комнаты стояли тесным кружком трое мужчин и разговаривали приглушенными голосами. При появлении Сантинелли они приветственно склонили головы.
Одним из них был мистер Хулл – человек, которому поручили убийство Салли Бет Роу.
Сантинелли быстро уладил некоторые формальности.
– Господа, позвольте мне официально представить вам мистера Хулла, который будет помогать нам в текущих неотложных делах. Мистер Хулл, познакомьтесь с мистером Эвансом, моим компаньоном, который в настоящее время целиком отдался нашим юридическим делам, и с мистером Маккатченом, главой администрации и финансовым директором фирмы.
– Очень приятно, – сказал Хулл.
– Я разговаривал с мистером Горингом в Саммите и с мистером Стилом в центре «Омега», – сообщил Сантинелли. – Всем нам ясно, что Салли Роу пытается установить личность владельца кольца, которое она сняла с пальца Ван Бауэр, и использует деньги Ван Бауэр на свои разъезды по стране в поисках информации. Они согласились, что при помощи списков она вполне может выйти на покойного Джеймса Бэрдайна, а следовательно явится сюда – хотя, когда именно это произойдет, неизвестно. На этот случай мистер Хулл обеспечил здание необходимой охраной – и, конечно, мистер Хулл, мы рассчитываем, что вы не повторите оплошности, допущенной в Бентморском университете.
– Я бы сказал, в тот раз мы слишком осторожничали. Сейчас я увеличил численность охраны
– Слушание в федеральном апелляционном суде состоится в понедельник, – раздраженно сказал Сантинелли.
– Постановление в нашу пользу послужит нам слабым утешением, если Роу останется на свободе. Когда она появится здесь, можете привести ее в этот кабинет и убить прямо здесь.
Хулл подавил смешок.
Разрушитель и двенадцать его уродливых подручных, которые стояли здесь же, по другую сторону стола, не стали сдерживать смех, но бурно возликовали при мысли об убийстве этой женщины.
Однако Разрушитель позволил себе удовольствие повеселиться лишь на короткий миг. Он до сих пор был покрыт синяками и позором после недавней встречи со Стронгманом, и сейчас к его радостному возбуждению при мысли о скорой смерти Салли Роу примешивалось отчаяние.
«Вы схватите ее на этот раз! – прорычал он, взмахивая крыльями и указывая пальцем через стол. – Вы схватите ее и убьете!»
Потом он крикнул своим воинам:
– Окружайте здание, поставьте часовых по всему городу! На сей раз она не ускользнет от нас!
С громовым боевым кличем бесы ринулись из кабинета, почти обезумев от жажды крови.
Разрушитель устремил свирепый взгляд на Хулла и пробормотал себе под нос:
«Иди к нам, Салли Роу. Как бы ты себя ни чувствовала, защищенной Крестом или нет, на этот раз нас ничто не остановит. Ничто!»
На окраине Чикаго, в мрачном, затхлом номере дешевой гостиницы сидела Салли Роу, уставившись на телефон и думая, что же делать дальше. Итак, Джеймс Бэрдайн мертв! Она потратила немало времени, готовясь встретиться с ним лицом к лицу и поставить все вопросы ребром, и была уже так близка к цели – но что же ей делать теперь? Что ж, навещать фирму Эванса, Сантинелли, Фарнсворта и Маккатчена не имело смысла. Человек, которого она искала, больше там не работал.
Но, совершенно очевидно, что Бэрдайн был не единственным игроком в этой игре, в ней участвовали другие игроки и стратеги – от неотесанных полицейских Бэконе-Корнера до воспитателей умов в центре «Омега» и самых высокопоставленных лиц в правлении Бентморского университета, и даже выше. Все они знали о ней, все они стремились заполучить кольцо, и все они, похоже, горели решимостью убить ее.
Она неохотно вернулась к старой мысли, которую обдумывала уже несколько раз в течение последних недель, и снова принялась рассматривать ее. Оставался один последний ход, который она могла попробовать, один последний способ установить личность людей, повинных во всем этом кошмаре, – и победить или умереть. Как она сказала? Победить или умереть? Скорее всего, придется умереть, если Господь не сочтет нужным пощадить ее.
Забавно. Пока она не пришла к Кресту, она не видела причин жить, но боялась смерти. Теперь у нее появилась причина жить, но страх смерти исчез полностью. Она чувствована какую-то странную умиротворенность, чарующий покой и безмолвие глубоко в душе. Когда-нибудь в будущем она проанализирует это чувство и сумеет объяснить случившееся с ней, если она проживет достаточно долго. А если нет… Что ж, возможно, она уже довольно пожила на этом свете.
Салли снова достала блокнот и начала писать свое самое последнее письмо Тому Харрису.