Пронзая ветер

Варко Эн

Отношения с Короссом обескураживали Ланетту. Иногда ей казалось, что он избегает встречаться с ней наедине. Когда труппа засыпала, он на несколько часов превращался в человека. Но именно тогда ее охватывала непреодолимая сонливость. Ее нежно целовали в лоб, а когда девушка открывала глаза, было уже утро, и она лежала рядом с посапывающей Ртутью, укутанная в одеяло. Днем его голос часто звучал в голове. Коросс охотно и интересно рассказывал о том мире, в котором она оказалась. Когда девушка спрашивала, почему он позволил ей ночью уснуть, Коросс смеялся: «Лани, ты просто очень сильно устаешь. Тебе нужно хорошо высыпаться, чтобы не истощать себя». И тень обиды, оставшаяся после утреннего пробуждения, рассеивалась ровно до следующего утра.

Действительно,

дни были напряженны, а времени для сна мало. Все свободное время между переездами и выступлениями тратилось на тренировки. И тогда не только Папаша Мот и Шут, но и Ртуть с Ужиком превращались для Лани в тиранов-деспотов. Папаша Мот требовал артистизма, Шут кривился от ее кувырков, Ртуть не устраивало чувство ритма, а Ужик сокрушался над мышечной недоразвитостью и изводил бесконечными отжиманиями и силовой тягой. Было тяжело, и все же Ланетта с каждым днем лучше и лучше осваивала для себя роль артистки. Она уже не смущалась, когда надевала цирковой костюм, который одеждой можно было назвать с большим трудом. К зрителям выходила уже не робкая Лани, а «известнейшая на Южных Островах воительница Ланет, Гроза Пиратов». Такой сценический образ придумал для нее Шут, и она ему научилась полностью соответствовать. Перед тем, как начать номер, Ланетта окидывала толпу таким холодным взглядом, выразительно поигрывая при этом своими ножами, что все невольно робели. Папаша Мот пытался протестовать, говоря, что с публикой стоит вести себя вежливее, но Шут вставал на сторону девушки.

— Да, ладно тебе, Папаша. Смотрится очень живенько. Мужиков время от времени полезно осаживать. Наша Лани с этим успешно справляется.

И хоть Ланетта не рисковала пока представлять публике свои зачатки акробатических умений, на освоении которых настаивал Линнок, ей все же удавалось срывать свою порцию аплодисментов.

Как-то быстро и незаметно все руководство труппой перешло к Шуту. Еще в Кобси он заявил Папаше Моту, что им с Лани нужно съездить по делам к границе. Папаша сначала расстроился, но после непродолжительного шушуканья с Ртутью, ответил, что они, собственно, тоже не прочь туда наведаться. Чему Шут несказанно обрадовался. Крепко обняв Папашу, он торжественно пообещал, что циркачи не прогадают. И не обманул. Хоть места, по которым они проезжали, были несильно заселены, их представления всегда имели оглушительный успех и приносили неплохую выручку.

К концу недели показались горы Валгавы.

На дороге царило оживление. К границе нескончаемой вереницей шли обозы. Их повозку часто обгоняли вооруженные отряды. Ртуть с удовольствием кокетничала с проезжающими всадниками. В сверкающих светлых доспехах, на белоснежных конях — они производили должное впечатление и на Ланетту. Пышные плюмажи разных цветов на головах лошадей и шлемах рыцарей-магов красиво развивались на ветру. Простые солдаты были экипированы не так ярко и ехали позади своих блестящих офицеров, но латы также имели стальные и ворожены до зубов. Впереди отряда всегда ехал знаменосец, цвет флага которого совпадал с расцветкой на головных уборах всадников. Ланетта уже неплохо разбиралась в том, каким Домам принадлежали проезжающие мимо них воины. Голос Коросса в ее голове давал краткие описания традиций и обычаев Домов, историю возникновения, а также отличительные особенности экипировки бойцов, принадлежащих им.

Пока Ланетте читали вводный курс мироустройства Митриля, Ртуть и Шут развлекали себя взаимными придирками и препирательством. Некоторое время Ужик пытался заступаться за циркачку, но потом даже он понял: в этих играх он явно лишний. Парочка с удовольствием оттачивали друг на друге собственное остроумие и врожденную язвительность. Лишь иногда они позволяли себе отдохнуть.

Вот как сейчас, когда их принялся обгонять очередной отряд. Ланетта и Шут, как и всегда в таких случаях, переместились вглубь повозки, чтобы не привлекать лишнее внимание. Ужик тоже, но у него причина была другой. Он стеснялся своей необычной внешности, и лишний раз старался не попадаться на глаза. Ртуть, наоборот, уселась на краю фургона. Она с

удовольствием разглядывала обгоняющих их рыцарей, махала им рукой и заливистым смехом приветствовала их шутливые комплименты. Один из блестящих офицеров внезапно отделился от отряда и, подхватив Ртуть, пересадил к себе на лошадь.

— Повальсируем, красотка, — засмеялся он и, поставив свою лошадь на дыбы, заставляя крутиться на месте.

— Как приятно танцевать с умелым воином, — томно вздохнула Ртуть, прижимаясь к нему и даря призывную улыбку.

Строгий оклик командира заставил его с сожалением оторваться от девушки и вернуть ее в фургон, крепко поцеловав напоследок.

— Люблю военных, — мечтательно вздохнула Ртуть, глядя, на облака дорожной пыли.

— А как же твоя любовь в маске? — засмеялся Шут. — Ртуть, как ты могла с ним так поступить?!? Он теперь будет так страдать!!!

— Мое сердце всегда будет безраздельно принадлежать только моему принцу! Но военные… Стальная грудь, прямой и мужественный взгляд, некоторая бесшабашность во взгляде — это так трогает меня.

— Да, я видел, как это тебя трогает, — скорчив обиженную физиономию, плаксиво заговорил Шут. — Я хотел вызвать «это» на поединок, но оно было быстрее и ускакало.

Ртуть демонстративно отвернулась от Шута к Ланетте.

— Понимаешь, Лани, они солдаты. Они идут на войну. Может завтра кто-нибудь из них погибнет, защищая нашу землю и нас. Но они ничего не боятся и просто радуются жизни. Ну, конечно, Лани, ты это понимаешь! — горячо говорила девушка, все больше распаляясь. — Этого не дано постичь только черствым, циничным людям, которые даже мать родную высмеют, лишь бы услышать восхищение в адрес своего сомнительного остроумия. Только солдатам наплевать на жалкие амбиции разных неудавшихся шутов! Они просто делают то, что должны… Наверно эти красивые мальчики умеют наслаждаться каждым моментом своего существования. Ведь никто из них не знает, когда оборвется их славная жизнь… Ах, как я люблю военных!

Следом за отрядом ехал просторный экипаж, запряженный четверкой сильных лошадей. Из окон выглядывали ярко накрашенные девушки. Шут выглянул из повозки и махнул им руками, но они презрительно сморщились, а одна даже смачно сплюнула в сторону циркачей.

— Ртуть, ты должна немедленно присоединиться к этим милым и весьма патриотично настроенным дамам, — гнусно захихикал Шут. — Смотри, они тоже любят военных! Если бы на моем месте был солдат, они проявили бы намного больше любезности.

Ртуть поджала губы и запустила Шуту в лоб катышком из хлеба. Он мгновенно опрокинулся навзничь, изображая смертельно раненого бойца, и захрипел:

— Поцелуй меня, родная! И этот последний поцелуй в моей жизни я унесу с собой в Мир Духов.

Не выдержав, она расхохоталась.

Зараженные всеобщим возбуждением, царившим на дороге, циркачи подъезжали к границе.

Порог стоял на крутом холме рядом с быстрой и шумной горной рекой с одноименным названием. Из-за крепких высоких стен выглядывали величественные башни резиденции Дома Долга. Цитадель внушала невольный трепет. Она не была светлой и жизнерадостной, как Миотополь и села, что попадались им по пути. Грубо высеченная из грязно-серого камня крепость казалась мрачной и неприступной.

Циркачей внутрь не пустили. Стража, стоящая у ворот, заявила: по приказу господина Данэла проезд в город разрешен только по специальным пропускам. Но они могут переночевать в таверне рядом таможенным контролем.

Вся речная долина была уставлена повозками. Но больше всего их было на широкой площади около моста, перекрытого шлагбаумом. Вокруг площади шел забор, обвитый колючей проволокой. Длинное двухэтажное строение в форме подковы с высокими воротами посредине предваряло туда въезд и выезд. Чуть в стороне от здания небольшая группа людей стояла около плоского темно-синего камня, охраняемого вооруженными до зубов солдатами. Шут сказал Ланетте, что камень и есть тот портал, о котором говорил Данэл. Ланетте очень хотелось увидеть, как он работает, но за все время, пока она смотрела на него, он ни разу не активизировался.