Прообраз для героя
Шрифт:
В связи с изложенным, своим высочайшим повелением Ватикан дозволил собакам вход в церковные храмы.
А несколькими днями позже, собираясь на работу и снуя туда-сюда перед телевизором, я увидел с экрана серьезного ученого, который делился своим предположением об инопланетном происхождении собак: якобы те специально направлены на Землю высокоразвитыми инопланетянами, чтобы очеловечить людей.
Подарки Небес, и никак по-другому!
***
Фантомы мало-помалу покидали воображение, и меня поглощало отрадное чувство:
Зато ее ценили и боготворили в зримой реальности.
И была та хортая рядом со мной!
И звалась она Дюной.
***
Она оставалась слаба и печальна и в первый, и во второй месяц пребывания в нашем доме, но, чтобы скрасить страдания собаки, утратившей родной кров и прежних хозяев, почти сразу же по утрам выходных я и жена стали выводить ее в поля. Мы искренне полагали, что регулярные встречи хортой с полевым раздольем, для охоты в котором она была создана природой, вернут ей радость жизни и помогут в восстановлении здоровья. Разумеется, с поводка не спускали. Да Дюна и сама не рвалась освободиться. К полям продвигалась с видимой неохотой, в них сиротливо жалась к нашим ногам и кидала на нас взгляды, в которых сквозила укоризна.
“Неужто, - думала Дюна, испытующе взглядывая на нас и обращая к нам свои мысли, - вы не понимаете, что сейчас я не в форме и не гожусь для охоты? Мое оружие при травле зверя - быстрый бег, но я им нынче не владею. И вообще безобразие: в летнее пекло выводить борзую на охоту! А осень на что?!”
“Вот попала! – мыслила Дюна уже про себя, отводя от нас глаза. – Хозяева новые - вроде люди неплохие: подобрали, лечат, ласкают, с едой не жадничают. А посмотреть иначе – не докормили, не долечили, и уже в поля за зайцем потянули, словно ничегошеньки в борзых делах не смыслят. Меж тем должны бы - в доме и до меня борзые жили, причем долго, запах их повсюду чую. Чудно и другое: в поля привели, а с поводка не спускают. Тогда зачем привели? Жалеют меня, немощную, и подышать воздухом свободы дают? Душу мою охотничью зрелищем вольного простора ублажают? Не смешите – кто ж нас, хортых, ублажает?! С нас заяц – нам похлебка. Вот и вся предначертанная для нас блажь. М-да… странно. Одно утешает: хуже, чем было, не будет. Надеюсь…”
Мы распознали думы хортой не сразу.
Когда же те неизбежно в нас проникли, то есть когда она телепатически, как это умеют делать собаки, их нам внушила, вслух и наперебой принялись растолковывать девочке, что действительно, жалея ее, полями хотим ободрить - поднять, как говорится, дух. Что мы – из тех “странных”, которые способны чувствовать душу животного, как свою собственную. Мы умеем сострадать братьям нашим меньшим и рады их ублажать, насколько хватает сил. А охота – да, когда наступит осень!!!
Мы уверяли Дюну, что до осени она непременно окрепнет здоровьем и сможет осилить свой легендарный борзой галоп, что к тому времени привыкнет к нам и не захочет от нас убежать. Вот тогда мы отстегнем карабин, и девочка насладится прелестью своего стремительного бега по восхитительно бескрайнему степному простору, погоней за зайцем и даже славной его поимкой.
Дело было дома, на кухне. Заканчивался второй месяц новой жизни Дюны.
Она внимала нам самозабвенно: поставив ушки, затаивая дыхание и не сводя с нас своих бездонных глаз.
Так продолжалось, пока мы говорили. Как
Выразив признательность жене - своей кормилице и врачевательнице, - Дюна подошла ко мне, расположившемуся на сиденье кухонного уголка, и боком прижалась к моим коленям.
Она все не отходила от меня, и мне подумалось: тем самым хортая показывает, что воспринимает меня персоной, в семье доминантной. Я же мужчина, и, по борзому осмыслению, должен стать главным компаньоном в предстоящей ей охоте. В ту пору Дюне было невдомек, что в нашей семье всему голова жена, и шиш она уступит мне приоритет в охоте. У нас и по документам все собаки в ее владении. В дом их поставляет тоже она. Короче, будет, как было: хортая получит двух компаньонов, и лидирующим из них станет женщина.
Руки сами подхватили слабенькое собачье тельце, и Дюна очутилась на моих коленях – льнущая, благодарная, доверяющая.
Но самым важным было, что от Дюны исходила безмятежность.
Она исходила от нее впервые, и ее невозможно было не ощутить.
С того времени Дюна стала совершать загородные прогулки с удовольствием. Она заинтересованно присматривалась и принюхивалась к местам своих грядущих ловецких подвигов.
Хорошее настроение собаки, улучшение ее самочувствия и возникшее к нам доверие воодушевляли. Совместное наше бытие омрачали только мои и жены мысли о возможности появления у Дюны щенков.
Но мы убеждали себя, что щенки маловероятны и страхи наши напрасны. Объяснением этих оптимистических надежд служило следующее.
Важной образующей при становлении породы хортая были крови русских псовых борзых – древние и сильные. Мы провели с русскими псовыми многие лета и, изучив их натуру, знали, что она в потомках чужой крови не приемлет. Причем не приемлет осознанно. К сукам это относится в первую очередь. По доброй воле чистокровная псовая сука вяжется исключительно с особями своего племени. Представители других пород любовного влечения у нее не вызывают. Человеку несведущему такое объяснение может показаться неправдоподобным, и, тем не менее, это факт, проверенный нами на долгом опыте общения с русскими псовыми. Феноменальный, но факт! Уж поверьте мне на слово.
В Дюне текли древние и сильные крови русских псовых борзых.
С другой стороны, учитывая, в какие обстоятельства она была поставлена своей бродячей жизнью, дворовые кобели могли просто-напросто загнать девочку в тупик и, пользуясь ее физической немощью, надругаться над борзой честью.
Как бы то ни было, я и жена были уверены, что, даже совершенно обессиленная и беспомощная в свои последние дни блужданий по неприветливым городским улицам, Дюна отстаивала себя, отважно сражаясь с приставучими дворовыми кобелями за незапятнанность борзого рода.
Но хватило ли ей сил отстоять себя до конца, утверждать мы не могли.
***
Истекли два с небольшим месяца, и семья вздохнула свободно – Дюна щенков не привела. Девочка доказала свою чистокровность.
***
Этот борзой триумф совпал с общим триумфом семьи. Десятком дней ранее сын сдал летнюю сессию. С первой попытки. На осень у него не осталось задолженностей и вытекающих из них пересдач, которые, как мы еще не знали, станут в семье притчей во языцех на всех последующих курсах его обучения, включая пятый.