Пропаданцы
Шрифт:
Рита даже похолодела: а вдруг повелитель мёртвых, легко занявший место самоуверенного бастарда, что-нибудь сейчас делает с собравшимися? Заколдовывает их, например? Превращает их в то, во что чуть было не превратился Тэрон?
Огромная луна, помятой жёлтой тарелкой поднявшаяся над краем казарменной крыши, и факелы, чьё пламя суматошно моталось в бросках разбушевавшегося ветра, тоже не давали уверенности, что происходит что-то не мистическое.
Стоявший рядом Артём внезапно положил на её плечо руку.
— Не дрейфь, — тихо сказал он.
Ладонь у него была горячая, и это
Ладно, пора определиться, куда встать в ряд охотников-наёмников. Насколько Рита поняла, их впервые заставили построиться, как и казарменных стражников. Значит, можно втиснуться в любое место?
Неожиданно одна из фигур оглянулась. И замерла.
— Вы!.. — громко сказал Эресиан. И злобно завопил: — Вот они — убийцы!
И все повернулись взглянуть на опоздавших.
Нет, сначала Эресиан получил пощёчину от своего дяди. Кассиус врезал ему с такой силой, что племянник чуть не упал назад. Удержался на ногах лишь потому, что, пытаясь устоять, попятился, и стоящие позади толкнули его в спину.
Охотники и солдаты, нарушив строй, ещё только удивлённо посматривали на Риту и Артёма, ошеломлённых воплем Эресиана, а их уже заставили отодвигаться в стороны всадники в парадных (по мнению Риты) одеждах — свита Светлого князя.
А потом вокруг них двоих остались только эти — сопровождающие князя. Спешившись, тупыми концами копий болезненно пихая в спины, они заставили двоих выйти на середину двора: краем глаза Рита увидела, как толкнулся было последовать за ними Кассиус, но первый же ряд стражи остановил его.
Всё так же больно стуча копьями в спину, двоих заставили подойти к сидящему на коне Светлому князю. Оказывается, Рита больше всего на свете не умела прятать собственные чувства и мысли. Глядя снизу вверх на равнодушного человека в богатых одеждах, хуже того — замечая, что в его безразличных (раньше она думала — в усталых) глазах поблёскивают отнюдь не жёлтые огоньки от зажжённых факелов, а зеленоватые, правда — такие легкие, что не знающий человек счёл бы их за обман зрения, девушка с трудом кривила рот в испуганной гримасе, лишь бы никто не заметил гримасы ужаса перед существом, которое превосходило все её представления о мире мёртвых.
Мысленно дав себе пинка и более или менее успокоившись, она вспомнила, что в паре с Артёмом она играет главенствующую роль — внешне для остальных.
— Мне бы хотелось знать, в чём нас обвиняют! — задиристо и громко заявила она. И облилась потом: заметил ли кто, что голос подрагивает? Это самое страшное: если заметили — будут давить.
А секунду спустя подпрыгнула от низкого голоса сбоку, размеренно и гулко выговорившего на всю площадь казарменного двора:
— Часа два назад ведьма из клана Чёрных ведьм, ана Челеста, умерла страшной смертью!
Поразительные по смыслу слова изрыгал высоченный широкоплечий тип в чёрных одеждах. Хотя, может, они таковыми казались только в темноте. Но вкупе с «банданой», чья закрывающая часть скрывала его лицо до самых глаз… Рита угомонила
— Челеста умерла? — с жалостью спросил Артём.
Рассвирепеть в полную силу Рита не успела. Сказав эту глупую по интонациям фразу, парень оглянулся на то место, откуда их вывели в центр казарменного двора. Девушка сообразила: теперь понятен полный муки и злобы отчаянный крик Эресиана. И успокоилась.
— Вы признаёте дело своих рук? — вопросил детина в чёрном.
А Светлый князь чуть свесился с коня, продолжая бесстрастно сверлить пару страшными глазами.
— Нет, не признаём, — решительно сказала Рита, услышавшая над ухом шёпот Артёма: «Колье!», и повернула свой походный мешок открытым верхом к себе. — Полтора часа назад мы были в лавке — вот, — звонко, тоже на всю площадь двора сказала она и сунула чёрному детине ярко блеснувшее в факельном огне колье. Тот, наверное, от неожиданности (кто бы мог подумать, что обвиняемые так себя поведут?) взял протянутую ему блестяшку и с ошарашенным видом стал рассматривать вещицу. А Рита деловито продолжила, нажимая на глотку, чтобы слышали все: — Ещё через полчаса, — и вытряхнула в подставленную Артёмом полу плаща-накидки остатки содержимого мешка, — мы столкнулись с грабителями. Подрались с ними и отняли у них награбленное. Вот эти вещи. Всё. Мы не могли убить ана Челесту. Нас не было в казарме. Уж за это, за отлучку, вы можете нас наказать. Но не за смерть этой девушки.
— Вы отняли у грабителей награбленное, — с придыханием проговорил Хэймон и приподнял бровь: — Трупы… остались?
Риту чуть не вывернуло от того, как он произнёс слово «трупы». Смачно. Словно самое прекрасное слово на свете, которое надо уметь выговорить так, как произносят молитву. Глядя ему в глаза, в которых гораздо чётче вспархивали раскоряченные ломкими молниями зеленоватые пауки, она жёстко сказала:
— Мы явились в Светлый Рейндагар защищать живых, а не убивать их, какими бы они ни были. Но вы можете послать в тот переулок, где мы с ними встретились, магов, которые подтвердят наши слова.
— Они нарушили правила казармы, но не убивали Челесту! — хрипло, срывая голос, закричал пробившийся-таки ближе к ним и расслышавший «беседу» Кассиус, обращаясь к рядам солдат, стражников и охотников. — Они не убивали!!
Светлый князь потерял интерес к обоим сразу после этих слов коменданта. Он выпрямился в седле и кивнул чёрному детине. Тот поспешно отошёл и сел на свою лошадь. Кругами объезжая двух самовольщиков и то ли невольно, то ли специально делая так, чтобы они жались друг к другу, княжеская свита потянулась на выход со двора.
Несмотря на толкучку, устроенную свитой князя, которая явно чувствовала свою безнаказанность, Рита успела заметить, как Хэймон оглянулся, и холодом блеснули глаза, обводящие людей во дворе. И короткий миг, когда они остановились на ком-то конкретном. Рита сама невольно обернулась, прослеживая его жёсткий взгляд. Но подумала она вдруг о другом: а заметил ли кто из смотрящих на князя, как тот неестественно сидел на лошади в тот момент — в момент оглядки?
— Ох ты чёрт… — прошептал Артём с тревогой.