Пропаданец
Шрифт:
– Вот так, – удовлетворенно констатировал Франног. – Я уже не один на этом корабле. На этом проклятом корабле. Ведь это проклятый корабль? Какой здесь отвратительный запах… А достать на нем нож было трудно. Я искал и искал, а надо тебе сказать, неведомый пленник… то есть теперь уже не пленник, что вижу я в такой темноте не дальше вытянутой руки. Разумеется, своей. Правая, я думаю, слегка длинней левой, но все равно – в темноте это не играет роли… Ты знаешь, что такое роль? Не судовая, конечно, ведь я говорю о театре… А, откуда тебе!.. Так вот, нож я отыскал в собственном кармане… Или я это уже говорил?
Когда я нагнулся, чтобы распутать ноги,
Внезапно я понял, где прятался мудрец. Где? Да в моей каюте! Наверное, под лежанкой, в обществе вина, растекшегося по полу из раздавленного бочонка. Престарелому аскету хватило одних винных паров, чтобы захмелеть. Удивительно, как он вообще не сколупнулся!
– Дай-ка я на тебя погляжу, – внезапно встрепенулся Франног и цепко ухватил меня за горло. – Ой, прости… Не вижу. – Руки переместились на плечи, и Франног развернул меня лицом к луне.
– Уеф!.. Фы сто сепе… – Мой язык онемел, нижняя челюсть заклякла. Еще бы! Десять часов простоять с открытым ртом, да еще этот канат…
Мудрец всмотрелся в мое лицо, хлопая глазами, как близорукий филин.
– А! Это ты! – по-моему, он был не слишком рад меня видеть.
– Фолько нафолофину.
– Это как? Но…
– Мне хленофо, я имею ф фиту! – Я рукой помогал своей челюсти открываться.
– Да-да, – закивал мудрец. – Я понимаю… Мне и самому… не очень. Но все же… Я не верю… Ты! Я ожидал кого угодно увидеть, но – ты! Шахнар, ты, мастер Ков!
– Фрахл! А фы кого ожидали уфидеть, гофпофу Нэйфу? – Я высвободился из объятий и принялся растирать предплечья.
Мудрец вдруг наградил себя парой увесистых оплеух, а потом встряхнулся, как пес после купания. Взгляд его от этого несколько просветлел.
– Какое счастье! А я-то полагал тебя мертвым!
Счастье? Ой ли! Не слышу я радости в голосе, не вижу радости в глазах.
– Какое софпадение! Я тофе!
– После того удара…
– Чем фили? Дуфинкой? – Я начал подпрыгивать, разгоняя кровь. Вначале на одной ноге, потом на другой, потом на обеих, как земной малыш, играющий в классики.
Франног поморщился:
– Нет, рукояткой кинжала… Громадный толстяк…
– Ага, знафит, кафтрат!
– Что?
– Не вазно!.. Ой! – Я повалился на палубу и начал корчиться в судорогах.
– Что с тобой? – забеспокоился Франног – по-моему, искренне. – Открылась рана? Где болит? Где?
– Урх! Орх! Ноги, ноги колет! Словно я танцую в зарослях крапивы!
– А-а, так это от веревок! – Франног спокойно кивнул. – Видишь ли, ток крови к твоим конечностям был временно затруднен, а сейчас…
– Уреш! Мне это известно, Франног! Вс-с-с… Ох! Уже проходит! Продолжайте. Меня ударили, и…
– Я решил, что ты умер. Ты упал, я уже ничем не мог тебе помочь…
– Ударили под край шлема. Не такая уж большая шишка…
– Ну да, ну да… Ты упал, бой снова разгорелся, а я… Мне стыдно об этом вспоминать… Я скатился в твою каюту и затаился под лежанкой… Там повсюду вино!.. В каюте еще валялся пират, которого ты заколол… С поломанной шеей, и глаза как стекляшки… Я был слаб, точно хворый болотной лихорадкой, но у меня хватило сил прошептать отводящее заклятье!.. И меркхары меня не нашли… Они перерыли всю каюту, но меня не нашли! Там повсюду этот жуткий запах вина… – Франног на секунду прервался, его снова скрутил рвотный спазм, но пустой желудок не выплюнул из себя
Я уселся на палубу и, наклонив голову, посмотрел мимо Франнога. На месте двери в покои Нэйты чернело пятно.
Наверное, нормальный человек переживал бы. А мне было почти все равно. Главное, что я свободен, прочее… Прочее – мелочи.
– Откуда мне знать? Помните, Рик обещал?..
Франног мрачно кивнул. Потер ястребиный нос и сказал:
– Я ведь потому и ушел из каюты… Не хотел видеть…
Я поежился.
– Вы слышали, может, она кричала?
– Кричала? – Мудрец на секунду задумался. – Она – нет. А вот Мамаша Тэль – та орала будь здоров. Я и не представлял, что она знает такие слова… Разные, плохие слова… А потом ее крик оборвался… – Франног искательно взглянул на меня: – Послушай, сын мой… Сходи в каюту. Сходи и посмотри. Если там будет что-то… Ну, что-то не то… Верней, будет то, чему полагается… Ну, ты же понимаешь… Не зови меня, ладно? Я не смогу… Не хочу видеть… Не хочу видеть ее мертвой… – Франног быстро-быстро заморгал.
Я почувствовал нечто отдаленно похожее на жалость. Встал и положил руку на плечо мудреца:
– Ладно. Если что – я сам позабочусь о ней. Зашью в парусину и… Если на «Выстреле», конечно, остались целые паруса.
Франног всхлипнул, а потом зарыдал, тихо, по-стариковски.
– Она же… выросла… у меня… на глазах! – сквозь слезы простонал он. – Я ведь ее м-маленькой нянчил!
Я скрипнул зубами. Начинается! Сейчас пойдут воспоминания о мокрых пеленках, о первом зубе, о том, каким смышленым было дитя в неполный год. Старый нытик! Ведь можно пережить все по-мужски, без рыданий, молча.
– Я помню, как вывешивал постиранные пеленки… Как она плакала, когда у нее начали резаться зубки! Все это было на моих глазах! А какой умной…
– Уреш… Успокойтесь! Нельзя так убиваться!
– На моих… глазах…
– На ваших, на ваших! Нет в мире справедливости, это всем известно.
– П-почему не я… Вместо нее – я…
– Ага! Нужны вы пиратам! Вы что, восемнадцатилетняя девица?
– Н-не ерничай, с-сын мой! – Глаза Франнога блеснули. – Как ты можешь в такую минуту!
– Ладно, виноват, – я притворно вздохнул. – Но и вы больше не ревите белугой. Нету сил вас слушать!
Франног шумно высморкался в рукав.
– Я постараюсь.
– И вот еще что… Прежде чем я войду в ее покои, давайте-ка раздобудем огонь. И сменим одежду.
– Да-да, – согласился Франног. – Мой халат – он совсем мокрый.
Я ухмыльнулся:
– А у меня мокрые штаны.
Глава шестая (зомбибомбная)
Грануаль никак не уймется [8]
8
В данной главе присутствуют сцены, способные травмировать психику. Если вы – беременный подросток, разумная обезьяна или садовод-любитель, у которого нелады с тлей – не читайте эту главу.