Пропала стриптизерша

Кин Дей

— Я поеду с вами, — сказал Харт. В ответ на протесты адвоката он добавил: — А почему бы нет? Ведь это я рискую собственной шеей. И дело теперь вовсе не в Пегги.

И он рассказал Келли обо всем, что произошло в Энсенаде.

Адвокат присвистнул.

— Ну, если я беру клиента, то не ошибаюсь. Тогда встречаемся у дома Диринга через полчаса.

— Через полчаса.

Харт повесил трубку. У него перехватывало дыхание. Кончики пальцев маленьких ручек Герты легко, словно крылья бабочки, касались его груди.

Харт

нежно держал ее в объятиях, как какую-то драгоценность. Для него так оно и было. Потом он почувствовал губы Герты у себя на груди.

— Муж мой! — просто сказала она.

5 сентября 1958 г. 1 час 30 мин. 

То тут, то там Харт видел освещенные окна, но большая часть высоких домов, рассыпавшихся по холмам, была погружена в темноту. Он припарковал машину под склонившейся акацией в квартале от дома Диринга и выключил фары.

— Хочешь подождать здесь? — спросил он у Герты.

Она покачала головой:

— Нет. Ты же знаешь, что я сказала тебе тогда, в Мексике.

— Куда бы то ни было?

— Куда бы то ни было!

Харт обошел вокруг машины и помог ей выйти. От следующих нескольких минут зависело так много! Ему хотелось, чтобы скорее все уже было позади. Он быстро ее обнял и поцеловал в нос.

— Ты мне нравишься. Ты такая смышленая!

Герта была напугана, но ради повышения его боевого духа пыталась быть нахальной.

— Будь осторожен. Самообольщение до добра не доведет.

Харт проглотил шутку, притворившись шокированным.

— Даже в Беверли-Хиллз?

— Даже в Беверли-Хиллз!

Они шли вместе по слабо освещенной улице в поисках Келли и Мастерсона с их людьми. Ни один не произнес ни слова, пока они не подошли к воротам в толстой каменной стене, окружавшей поместье Диринга.

Тогда Харт сказал в недоумении:

— Это не смешно!

Пальцы Герты вцепились ему в плечо.

— Что не смешно?

— Я не вижу машину Келли. Если быть точным, я не вижу ни одной машины. — Он посмотрел на светящийся циферблат своих часов. — Он ведь сказал “через полчаса”.

Харт прошел через ворота и посмотрел вдоль утопающей в тени деревьев подъездной дорожки. Окна гостиной в доме Диринга были освещены, но все остальные — погружены в полную темноту. На подъездной дорожке стоял автомобиль, марку которого трудно было различить в темноте.

— Может, стоит войти, — предложила Герта. — Возможно, они уже разговаривают с мистером Дирингом?

— Может быть.

— А что, если мистер Диринг не признается? Что, если он откажется говорить? Что тогда с нами будет?

— Не знаю, — ответил он.

Харт был в растерянности. Сразу же после телефонного разговора со своим адвокатом он был занят исключительно Гертой, и у него не было времени, чтобы взвесить как следует все, что сказал Келли. Итак, люди Джима Мастерсона узнали, что Диринг обкрадывал счета своих заказчиков.

Он получил деньги за страховку жизни Бонни. Но это еще не доказывает тот факт, что Бонни жива, и не говорит о том, кто убил Пегги Коттон. А тут еще вопрос о законности. Адвокат, частный детектив и аптекарь не имеют права запросто войти в дом к миллионеру и начать силой выбивать из него правду.

— Ты чем-то обеспокоен, Док?

— Да, — признался Харт. — Обеспокоен. Не нравится мне все это. То есть я хочу сказать, что Келли нас не дождался. Возможно, мы отправляемся прямо в ловушку.

— Но ведь мистер Келли не может так поступить с тобой, верно?

— Как знать! — ответил Харт. — Принимая во внимание те деньги, которые фигурируют в этом деле, после всего, что с нами произошло, я не доверяю уже никому, кроме тебя.

— Может, нам лучше вернуться в аптеку?

— Нет.

— Почему?

— По крайней мере, — ответил он резонно, — нам хуже уже не будет. Во всяком случае, я пойду. Заставить наших друзей заговорить — единственный способ для нас сорваться с крючка.

И он медленно пошел по подъездной дорожке. Автомобиль, припаркованный перед домом, оказался тем самым большим черным лимузином, в котором ехал Диринг, когда его шофер посигналил Харту перед зданием суда. Харт свернул налево и пересек лужайку до того места, откуда он мог заглянуть в окна гостиной.

В комнате не было ни Келли, ни Мастерсона. Сам Диринг сидел в кресле с высокой спинкой и деревянными подлокотниками. Его руки были вытянуты вдоль подлокотников, а тонкие пальцы нервно барабанили по дереву. Насколько Харт мог судить, советник по капиталовложениям находился один в комнате, да и во всем доме.

Харт еще несколько минут подождал Келли и Мастерсона. Когда они не появились, движимый торопливостью, он вытащил из кармана пистолет:

— Ну, идем!

Герта положила руку ему на плечо:

— А что, если мы угодим в ловушку?

Харт собрался с уверенностью, которой не чувствовал.

— Может, все обойдется. Во всяком случае, как я понимаю, у нас остается единственный шанс заставить Диринга говорить.

Как можно неслышнее он открыл одно из французских окон и вошел в просторную комнату позади кресла Диринга. Но, как он ни старался, Диринг все равно услышал. Не отрывая рук от подлокотников и не поворачивая головы, он спросил:

— Это ты, Луис?… Сэм?

Харт прошел мимо многочисленных моделей судов.

— Боюсь, что нет, мистер Диринг. Если имя вашего шофера Сэм, то и он и Луис мертвы.

Харт обошел кресло и посмотрел Дирингу в лицо: за три дня тот постарел лет на десять и выглядел усталым, больным стариком.

— Только не это! — вырвалось у Диринга. — Такого не может быть!

Потом, к удивлению Харта, его подбородок опустился на грудь, а тело стало сотрясаться от скупых рыданий.

— Что это с ним? — удивилась Герта.