Пропасть Искупления
Шрифт:
– Ну, примерно то же самое я могу сказать и о работе ваших исследовательских групп.
Столь дерзкая отповедь вызвала смех настоятеля.
– А вы, мисс Эльс, не страдаете излишней стеснительностью.
Рашмика сгребла бумаги, уложила в неровную стопку, перетянула резинкой и вернула в шкатулку.
– Тут нет ничего противозаконного, – проворчала она. – О своей переписке я вам не говорила, потому что вы не спрашивали.
– А я вас и не обвиняю. Мне просто любопытно. Я прочитал эти письма и отметил,
– До крайности приятно слышать, – ответила на это Рашмика.
– Не стоит язвить, я говорю от чистого сердца.
– Настоятель, вам на мои тезисы наплевать, и церквям тоже. Да и может ли быть иначе? Ваша доктрина отвергает любые объяснения, кроме тех, которые мы читаем в религиозных брошюрах.
– И что же это за объяснения? – игриво спросил Куэйхи.
– Вертуны – просто лишняя деталь, их гибель никак не связана с исчезновениями. Если у них и имеется какая-то теологическая функция, то это всего лишь напоминание о ереси и пороке, об острейшей необходимости срочного поиска спасения.
– В наше время известно много исчезнувших инопланетных культур, – сказал Куэйхи. – Это больше не тайна.
– Но здесь что-то другое, – возразила Рашмика. – То, что случилось с вертунами, не похоже на судьбу амарантийцев и других мертвых культур.
– Это ваш главный постулат?
– Полагаю, было бы полезно разобраться в том, что здесь случилось. – Рашмика постучала пальцем по ларцу. – Вертуны были уничтожены, но это сделали не ингибиторы – нет типичных признаков их работы. Тот, кто истребил вертунов, оставил очень много следов их существования.
– А может, в этот раз ингибиторы поторопились? Может, они сочли, что достаточно уничтожить всех вертунов до единого, а предметы быта никакой роли не играют?
– Но на других планетах машины действовали иначе. Я знаю, как они обошлись с амарантийцами. На Ресургеме уцелело только то, что пряталось в литосфере, в специально приготовленных хранилищах, на многометровой глубине. Я знаю, настоятель, на что это похоже. Я была там.
Распялки для глаз блеснули отраженным светом – Куэйхи повернулся к ней:
– Вы были там?
– Я хотела сказать, – поспешила оправдаться Рашмика, – что очень много читала о Ресургеме, постоянно думала об этой планете. Все равно что сама побывала на ней.
Девушка внутренне поджалась: несложно объяснить, как следует понимать ее слова, но откуда такое жгучее ощущение, что она сказала чистую правду?
– Проблема в том, – заговорил Куэйхи, – что, если не считать ингибиторов виновными в гибели вертунов, придется объяснить исчезновение коренных жителей Хелы происками какой-то иной силы. С философской точки зрения нас это не очень устраивает.
– Возможно,
– Правильно ли я понял: у вас есть соображения насчет того, что это за сила?
Рашмика не удержалась и покосилась на железный скафандр. Вряд ли настоятель заметил этот непроизвольный взгляд, но девушка рассердилась. Ну почему она не может контролировать свои реакции так же легко, как разгадывает чужие?
– Соображения есть, хотя нет прямых доказательств, – ответила она.
Чуть сместилось ложе настоятеля, и будто волна разбежалась по мансарде. Это подстраивались зеркала.
– Когда Грилье сообщил мне о вашем существовании и высказал предположение, что вы можете быть для меня полезны, он добавил, что вы отправились в путь, преследуя личные цели.
– Так и сказал?
– Сказал, это как-то связано с вашим братом.
– Мой брат ушел служить соборам, – ответила девушка.
– И вы встревожились, поскольку от него давно нет вестей. Решили выяснить его судьбу, покинули родину и отправились к Вечному Пути. Это и есть история вашего появления здесь?
Отчего-то слово «история» резануло слух, но Рашмика решила не вникать.
– Почему вы спрашиваете?
– А потому, мисс Эльс, что вы явились сюда не ради брата, хотя, конечно, любите его. Это просто предлог, чтобы уйти из дома. А настоящая причина лежит гораздо глубже.
– Не поняла.
– Полагаю, вы и думать забыли о брате несколько лет назад, – ответил настоятель. – В душе давно смирились с его смертью. На самом деле вы здесь из-за вертунов, из-за ваших представлений об их гибели.
– Какая чушь!
– Но эти письма, целая кипа, говорят об обратном. О глубоко укоренившейся одержимости, нисколько не свойственной детям.
– Я приехала, чтобы найти Харбина.
Куэйхи взял спокойный и настойчивый тон учителя латыни, объясняющего тонкости грамматики:
– Вы приехали ради меня, Рашмика. Добирались до Пути с намерением подняться на самый верх соборной администрации, будучи убеждены, что только у настоятеля Куэйхи есть ответы на вопросы, которые не дают вам покоя.
– Я здесь не по собственному желанию, – ответила Рашмика, но в ее голосе уже не было уверенности. – Это вы привезли меня сюда с «Железной Екатерины».
– Рано или поздно вы нашли бы возможность сюда проникнуть – так крот мало-помалу прокапывает ход к поверхности. Принесли бы пользу какой-нибудь научной группе, а оттуда попали бы ко мне. На это ушли бы месяцы, а может, и годы. Однако Грилье – благослови Господь его черствое сердце – решил ускорить ваше продвижение по намеченному курсу.