Пропавшая экспедиция

Востряков Алексей Дмитриевич

– Понятно, людей создали роботы в своих лабораториях, а роботов кто создал, кто построил этот город? – спросил Иван.

– Роботов никто не создавал. Роботы сами себя воспроизводят на специальных заводах. Город построили роботы.

– Но так не может быть, – вмешалась Мира, – Кто-то положил всему этому начало?

– Никто. Роботы воспроизводят себя вечно в соответствии с установленным техническим регламентом.

– Кто установил технический регламент? – спросил Иван.

– Регламент – это же технический закон, – удивилась девушка. – Такова естественная природа роботов. Неужели непонятно?

– Тупик какой-то, – сказала Мира. – Так мы

ни к чему не придем. Хорошо, люди, которые живут здесь, созданы роботами из генетического материала обезьяны, тогда объясните, откуда взялись люди, которые живут за пределами вашего мира?

– Да мы, что думаете, не понимаем, что вы так шутите, – засмеялся юноша с козлиной бородкой. – Нет никакой экспедиции. Нет никакого иного мира. Вы обычные Зиры с минус 22-го уровня. Вы захотели поесть, Знака у вас нет, вот вы и рассказываете нам сказки.

– Замкнутый сам в себе мир, – шепнула Ивану Мира. – Невозможно объяснить про звездное небо и солнце тем, кто никогда этого не видел.

– Вы не правы, – обратился Иван к молодым людям, – за пределами этих стен существует огромный мир – Вселенная. Там тоже живут люди. На планете Земля, откуда я родом, миллиарды людей. Роботы, конечно, могли построить этот город, но вселенную с миллиардами звезд – нет.

– И кто же построил вашу вселенную? – спросила девушка насмешливо.

– Бог, – Иван достал нательный крестик и показал его всем. Он просто хотел наглядно объяснить свою точку зрения на происхождение человека, но реакция молодых людей была неожиданной. Их лица исказились от страха, и так бледные щеки, побледнели еще больше. Юноша с козлиной бородкой испуганно закричал тоненьким голосом, показывая дрожащим пальцем на Ивана:

– Крест! У него крест! – и бросился бежать. За ним последовали остальные. Страх и бегство были настолько стремительными, что Иван лишь удивленно пожал плечами:

– Что с ними?

– Я думаю, это реакция на демонстрацию твоего крестика, – сказала Мира, – Кто-то вбил этим детям в головы, что креста надо бояться. Этот некто знает про христианство, и про внешний большой мир. Для него христианство представляет реальную опасность. Из этого можно сделать вывод, что здесь есть люди, обладающие властью. Роботы для них лишь прикрытие.

– А вот и представители власти, которую мы искали, – сказал Иван. К ним стремительно приближался автомобиль с надписью "Полиция".

– Будем сдаваться? – спросила Мира.

Автомобиль еще не успел остановиться, как полицейские достали пистолеты и открыли огонь по Ивану с Мирой. Иван почувствовал острую боль в левом предплечье. От неожиданности он присел, потянул за собой Миру. Частично курган скрыл их.

– Бежим, они хотят убить нас, – Иван правой рукой ощупал левую руку, на пальцах была кровь. Он вскочил и побежал вслед за Мирой. Степь, конечно же, оказалась иллюзией. Впереди показалась стена, в которой их уже ждал открытый лифт.

– Беги, не останавливайся! – крикнул Иван Мире. Он почувствовал, удар в ногу и остановился. "Так, меня ранили во второй раз". Мира продолжала бежать, заскочила в лифт, дверь за ней закрылась. Иван облегченно вздохнул, и повернулся к приближающимся полицейским. Было непонятно люди это, или роботы. Непрозрачные шлемы скрывали их лица. Один из полицейских поднял свой пистолет, и снова выстрелил в Ивана.

13. Арестант

Сознание возвращалось к Ивану постепенно. Вначале очнулась только душа, и ей остро захотелось прорваться к внешним источникам информации

тела. Душа устремилась туда. Первым подключился слух. Иван услышал какой-то разговор, но смысла слов разобрать пока не мог. Потом появилось зрение. Все было не в фокусе, не четко, но замелькали какие-то тени. Иван приложил еще усилие, прорываясь наружу, заполняя собой все свое тело, подключаясь к органам чувств. Наконец внешний мир стал приобретать четкость, звуки емкость. В окружающем пространстве вместо черно-белого цвета, заиграли краски. Иван увидел лицо склонившейся над ним миловидной женщины в белом халате:

– Он пришел в себя, – сказала кому-то женщина и отошла в сторону. Над Иваном появилось мужское лицо:

– Как вы себя чувствуете?

Иван попробовал ответить, но голос еще не успел подключиться, и получилось какое-то сипение.

– Глазами мигните, – сказал мужчина. – Не спешите, сейчас к вам вернется голос.

Иван почувствовал, как его куда повезли, значит, вернулось тактильное чувство и чувство ориентации в пространстве.

– Вам нужно спать, – сказал женский голос, и Иван отключился.

Проснулся от того, что кто-то находится рядом с ним. Иван открыл глаза. Напротив, него на стуле сидел мужчина в строгом костюме и внимательно смотрел в лицо Ивана.

– Проснулись. С нетерпением ждал вашего пробуждения. Зовут меня Локост. Я следователь. Буду заниматься вашим делом.

– В меня стреляли… – сказал Иван, припоминая последние события.

– Да, полицейские немного перестарались. Им было приказано только задержать вас.

Иван осмотрелся, находился он, судя по всему, в больничной палате. Над головой был святящийся потолок, а это значит, что он по-прежнему на Объекте. Иван поднял руку, и стал шарить у себя на шее. Нательный крест был на месте.

– Надеюсь, вы понимаете, что именно из-за него вас и задержали? – спросил следователь.

– Здесь это запрещено?

– Кто вам дал этот крест?

– Я сам купил его в церковной лавке.

– Расскажите подробнее, – попросил следователь. Иван еще чувствовал небольшую слабость, но пересказал все, то же самое, что до этого рассказывал роботу в "Департаменте душевного спокойствия", а потом юным молодым людям на пикнике в искусственной степи. Скрывать ему было нечего.

– Вы лжете, – выслушав его, сказал следователь. – Никакого внешнего мира не существует. Советую еще раз хорошо все обдумать, прежде чем снова рассказывать ваши фантазии. В следующий раз с вами будут говорить другие люди, которые умеют добиваться правды. Сейчас вы практически здоровы, сегодня же вас отсюда переведут в камеру временного заключения.

Следователь поднялся и вышел из палаты.

"Невеселая перспектива, – подумал Иван, – Я говорю правду, мне не верят. Еще и пытать начнут. С этих мудаков станется". Дверь открылась, и в палату вошли два молчаливых охранника. Они заставили Ивана встать, и дойти до лифта. Арестанта переправляли с больничного уровня на тюремный уровень.

Камера – одиночка. Окон нет, что естественно для Объекта. От стен слабый свет люминесцентной краски, свет на потолке включается два раза в день, утром и вечером, когда доставляют в камеру поднос с едой. Раздается сигнал, открывается дверца небольшого лифта в стене, Иван забирает поднос, потом ставит туда же уже с грязной посудой. Вот и все разнообразие его жизни. Дни идут за днями, а его никуда не вызывают, в камеру никто не заходит. Говорят, в одиночной камере легко сойти с ума. Человек социальное существо, он не может долго находиться сам с собой.