Пропавшая экспедиция
Шрифт:
— Я выбирал слова, господин Авденис, самые точные слова. Пинтуриккио не есть подлинник. Он есть подделка.
— Ах это, — засмеялся Таранов. — Но у меня не было другого выхода. Вы мне не верили, требовали доказательств. А мне нужны были деньги и паспорт. Теперь все это не имеет никакого значения. Коллекция в моих руках, и мы с вами можем продолжать наше общее дело. — И Тараканов снова беззвучно засмеялся.
— Вы смеетесь?
Тараканов дотронулся до руки Артура.
— Я прошу
Артур перевел взгляд с медвежьей челюсти на лицо Тараканова.
— Хорошо, — после некоторого раздумья произнес Артур. — Предлагаю для переправки груза воспользоваться дипломатическими каналами. Такая возможность у меня есть.
— А меня вы переправите тоже… дипломатической почтой? — усмехнулся Тараканов.
— Вы получите деньги… валюту.
— Здесь, в России, мне ваша валюта не нужна. Я сам доставлю коллекцию.
— Стоит ли подвергать риску… такой ценный груз… и себя?..
— Что делать… Зато я буду уверен, что меня не обманут.
— О! — вспомнил Артур насмешливо. — Вас обманут? Вас?! — и уже серьезно спросил. — Какое, вы полагаете, время достаточно для доставки груза.
— Недели полторы-две, — сказал Тараканов.
— Согласен. Наши люди будут ожидать вас с двадцатого числа в известном вам месте.
— Хорошо.
Они разошлись не прощаясь. Тараканов вышел из музея, а Артур еще некоторое время задумчиво бродил среди чучел и скелетов давно вымерших животных.
На кладбище возле склепа Тихвинских стояли Витоль, Макар и еще двое сотрудников Петроугрозыска.
— Ты уверен, что кладбищенский сторож именно тот самый плотник Митрич? — спросил Витоль Макара.
— Он, товарищ Витоль. По всем описаниям он, — сказал Макар удрученно.
— Ты говорил, что его убили лагутинцы.
— Так мне сказали в деревне, наверно, он сам пустил этот слух.
— Почему ты дал ему уйти? — резко спросил Витоль. — Почему ты не задержал его?
— Растерялся, товарищ Витоль, ну каких-нибудь две минуты упустил… В голову не пришло, что он может сбежать…
Витоль бросил давно погасшую папиросу и сунул в рот свежую.
— Опыта не хватает, Карл Генрихович, — виновато заметил Макар.
— Н-да, не хватает. Только не опыта, а сообразительности. Сдашь дела Когану и Булатову.
— Нет, Карл Генрихович, — возмутился Макар. — Я этого дела ни Когану, ни Булатову не отдам. Я на прошлой неделе в Народном доме выступление товарища Луначарского слушал и хорошо понял, что пролетариату без общечеловеческой культуры, — Макар провел по шее ребром ладони, — во! И коллекцию эту я обязан найти.
— Хорошо, что понял, — сказал Витоль. — Но дело это я у тебя все-таки забираю. Завтра с утра
И он быстрыми шагами направился к воротам кладбища.
Булатов, худощавый брюнет с аскетическим лицом, сочувственно похлопал Макара по плечу.
— Не раскисай, Макар. Революции в конце концов безразлично, кто именно спасет ее достояние. Важно, чтобы оно было спасено!
— Понимаю, — сказал Макар. — Но я хочу сам… Сам!.. Сам хочу докопаться!
— В другой раз, — бесстрастно сказал Булатов.
С высокой ограды детдома, как горох сыпались мальчишки. Они перебирались через ограду, выскакивали из окон и бежали, подхватив свои тощие мешочки, сбивая с ног прохожих, бежали к набережной и дальше, через мост на другую сторону Невы.
Макар возвращался с кладбища и проходил мимо ограды детского дома, когда на него откуда-то сверху свалился мальчишка. Мальчишка поднялся, Макар узнал Булочку и схватил его за плечо.
— Куда ты?
— В Крым.
— Зачем?
— Там тепло, там яблоки… Пусти.
Макар не отпускал его.
С ограды свалился Верзила.
— Отпустите огольца! — Он ударил ребром ладони по руке Макара, и Макар выпустил Булочку. Оба мальчика бросились вдогонку за бежавшими вдоль улицы детдомовцами. Макар растерянно поглядел им вслед.
Из ворот выбежала воспитательница.
— Дети, дети, вернитесь! — кричала она, пытаясь схватить то одного, то другого, но ребята вырывались из ее рук и убегали.
— Помогите мне! — крикнула она Макару. — Задержите их!
— Как их удержишь, — мрачно сказал Макар. — Вон их сколько.
Мимо пробежал Кешка.
— Иннокентий! И ты… Куда ты? — крикнула ему Анна Дмитриевна.
— В Крым! — крикнул на ходу Кешка. — Там тепло, там яблоки…
Макар и Анна Дмитриевна стояли у чугунных перил набережной Фонтанки. Наступила ночь, белая петроградская ночь, и они задумчиво смотрели на отсвечивающую металлическим блеском воду, на небольшой буксир, тащивший старенькую баржу.
— Не гожусь я для этой работы, — сказала Анюта и тихо заплакала. — Я с ними была так добра, я так их любила. А они убежали… В Крым…
— Там тепло, там яблоки, — ласково улыбнулся Макар. — Не огорчайтесь, Анюта…
— Вам что… А меня с работы снимут. Я не хочу… Я люблю эту работу, — всхлипнула Анюта снова.
— Меня уже сняли, — невесело усмехнулся Макар.
— Вас? За что?
— Мне один человек сказал… если ищешь, случай сам тебе в руки идет. Вот он и шел… случай этот… а я прошляпил…