Пропавшая экспедиция
Шрифт:
Зимин посмотрел на Рогова испуганно, как на привидение. Рогов слабо улыбнулся Тасе и опустился на скамью. Некоторое время он сидел молча, от усталости закрыв глаза, потом поглядел на Зимина и сказал:
— А вы, Зимин… Вы негодяй!
Зимин вспыхнул.
— Извольте объясниться! — сказал он, сдерживаясь.
— Могу. Могу объяснить, — медленно проговорил Рогов. — Вы воспользовались золотом, найденным экспедицией… Вы вошли в сговор с человеком, который убил инженера Смелкова. Да, да! Ее отца. С Субботой!
Тася испуганно взглянула на Зимина.
— Суббота
— Вы, конечно, этого не знали?! — с насмешкой сказал Рогов.
— Клянусь всем святым! — Зимин обхватил Тасю обеими руками и, глядя в глаза, почти закричал: — Клянусь тебе, я этого не знал!
Тася всматривалась в его лицо, стараясь осознать то, что сейчас услышала, понять, говорит Зимин правду или нет.
— Какое значение это имеет? — сказал Рогов. — Вы ведь знали, что Суббота бандит, что на его совести десятки, быть может, сотни человеческих жизней? То, что среди них отец Таси, — случайность. А если бы он был для вас чужим? Там, — Рогов махнул рукой в сторону леса, — лежит летчик. Вы его не знаете — он тоже убит Субботой, его бандой. Вы нашли достойного соратника! Нет! — Рогов встал. — Куда бы вы ни убежали, хоть на край света, вы не сможете этого забыть! Вы всегда будете знать и помнить, что вы — негодяй!
Зимин стоял ошеломленный, подавленный, не решаясь взглянуть на Тасю.
Наступила тишина. Слышно было только, как стучит по окну дождь и стекло изредка позвякивает от ветра.
Наконец Тася заговорила.
— Я только потому и выжила, что верила — ты найдешь меня, — тихо сказала она. — Спасешь меня! Но не такой ценой, Кирилл. Не такой ценой.
И снова наступила тишина. Тася плакала. Она плакала беззвучно и безутешно. Зимин сделал движение к ней, что-то хотел сказать, не не смог. Быстро и решительно раскрыл он мешок, вынул две буханки хлеба, сверток с припасами, положил на стол, взял мешок, ружье и вышел.
Дверь с шумом захлопнулась за ним. Тася не двигалась… Долго… вдруг, вскочив, бросилась к двери. За дверью хлестал дождь. Заслоняя глаза от ветра и дождя, Тася сделала несколько шагов и остановилась.
— Кирилл! Кирилл, — крикнула она.
Но ответа не последовало.
— Девчоночка Надя, чего тебе надо, ничего не надо, кроме шоколада. Девчоночка Надя… чего тебе надо… — Куманин бубнил привязчивую песенку, расхаживая по кабинету Федякина. — Тьфу, привязалась! — оборвал он себя, сел на подоконник и взглянул на Федякина.
Тот сидел задумавшись, подергивал свои усы.
— Бензину не хватило? Или разбились? — сказал наконец Куманин.
Федякин подошел к нему, сел рядом.
— Экспедиция утром грузится у Васильянова. Опасно ее сейчас отпускать на Ардыбаш, — сказал Федякин.
— Да… — согласился Куманин. — Экспедицию надо задержать. Пошли!..
Паровозик узкоколейки стоял у самого края уложенного полотна. Дальше шла широкая, заново проложенная просека с подготовленным для укладки рельсов грунтом.
Васильянов подошел к начальнику экспедиции Ваганову, пожилому,
— На будущий год к самому Ардыбашу подвезем, — сказа он.
Стоявшая в стороне Дуня с восторженным удивлением смотрела на Митьку. Одетый по-городскому, вроде и не очень повзрослевший, Митька стоял рядом с Вагановым, и тот что-то говорил, обращаясь к Митьке серьезно, без покровительственной улыбки, как к взрослому.
Участники экспедиции разгружали платформу с имуществом, таскали мешки, ящики, снаряжение, выводили из товарного вагона лошадей, когда на место разгрузки подъехали Куманин, Федякин и еще целый отряд вооруженных милиционеров.
— Добрый день! — Куманин соскочил на землю, дружески обнял Митьку. — Должен вас огорчить, товарищ Ваганов….
— Огорчить? — Ваганов поправил очки и выжидающе поглядел на Куманина.
— Вы задержитесь… ну… на некоторое время. Нельзя сейчас отправляться на Ардыбаш. — Куманин говорил с некоторым смущением.
— Вы сошли с ума! — нахмурился Ваганов. — У нас нет времени на ожидание… Лето и так короткое, чего мы должны дожидаться? И до каких нор?
— Пока мы не будем уверены, что дорога на Ардыбаш безопасна, — сказал Куманин.
— Ждать отказываюсь! — заявил Ваганов.
— Понимаю… Но мне бы не хотелось, чтобы с вашей группой произошло нечто вроде того, что случилось с нами в восемнадцатом.
— Сейчас не восемнадцатый!
— Вот потому мы и отвечаем за вашу жизнь, — сказал подошедший к ним Федякин.
И вдруг Митька схватил Куманина за руку.
По просеке к ним приближались трое, по-видимому, очень усталых людей.
— Тася! — крикнул Митька и побежал навстречу.
— Рогов! — Куманин побежал за ним.
— Тася! Настасья Аркадьевна! — Митька остановился перед ней смущенный и радостный.
Рогов протянул Куманину планшет летчика.
— Здесь карта, по которой мы отмечали направление, — сказал он.
Тася обнимала Митьку, на глазах ее появились слезы.
— Митя… Митенька…
В таежном поселке били в набат. Тревожные, гулкие удары колокола поднимались вверх и уносились в тайгу.
Обитатели поселка собрались возле дома Субботы. Они стояли кучками: отдельно те, кто жил здесь спокон веку, старики, дети, бабы; отдельно, кто прибился сюда в страхе перед новой властью, кого привел Суббота.
И совсем отдельно, держа за руку малыша, возле своего дома стояла Марфа.
Все молча смотрели на крыльцо. Ветер, налетавший порывами, трепал бабьи юбки, хлопал ставнями, шевелил волосы ребятишек.
На крыльцо вышел Суббота. Он оглядел собравшихся и крикнул:
— Уходите!
В тишине от скалы вернулось чуть слышное эхо:
— …дите…
— Уходите! — хрипло кричал Суббота. — Бегите отсель к Черному ключу, бегите! Как деды ваши, как прадеды. Уносите добро, уводите жен, малых детей! Потому как Суббота вам больше не защита! Большевики сюда идут! Ни детям малым, ни старикам старым пощады не будет. Дома ваши пожгут, добро разграбят. Собирайте все, что унести можете, остальное в огонь!