Пропавшая невеста

Эллис Белла

– Добрый день, да, мы из Хоэрта, а сюда заехали на день, – улыбнулась Шарлотта, стараясь не выдавать информации больше, чем того требовало простое приличие. – У нас с сестрой появилось немного свободного времени, вот мы и решили зайти к вам, взглянуть на ткани. Мы очень интересуемся новинками.

– Что ж, у нас здесь немало расцветок, а если чего-то нет, то нам привозят на заказ, – с гордостью отвечала миссис Харди. – Я слежу за модами Парижа и Лондона, ведь и наши йоркширские девушки ничуть не хуже городских модниц, а то и получше будут, верно?

– В самом деле, – согласилась Шарлотта, разглядывая миссис Харди. Трудолюбивая и аккуратная, она была воплощением самостоятельной

йоркширской женщины. Таких женщин Шарлотта хорошо понимала, ведь она знала их всю свою жизнь. А еще она видела, что, хотя магазинчик миссис Харди невелик, ее знания моды весьма обширны и относится она к ней со страстью. Значит, стоит потрудиться, чтобы вызвать к себе доверие хозяйки. – Скажите, пожалуйста, какие фасоны рукавов сейчас особенно в моде? Мне бы очень хотелось знать ваше просвещенное мнение.

Пока Шарлотта говорила, Эмили повернулась к ней и к миссис Харди спиной и пошла вдоль полок, проводя пальцами по штукам материи, внимательно вглядываясь в них, ища в них очертания лиц и зачины историй, пока вдруг не замешкалась. Оглянувшись на нее, Шарлотта сразу поняла, что сестра уже не с ними, а в другом мире – по крайней мере, в ту минуту.

– О-о, – протянула Шарлотта, и ее глаза вспыхнули при виде рисунка новейшего платья с длинными прилегающими рукавами, чуть присборенными на запястьях. – Какая приятная линия горла. Вам часто заказывают красивые платья? Я вижу, что вы замечательно кроите.

– Самые красивые платья я шила для второй миссис Честер, – с самодовольной гордостью сказала миссис Харди. – Не подвенечное, конечно, то привезли из Лидса, но ее приданое шила я. И ткани были прекрасные, и модели самые новые, ведь она была очень требовательная молодая леди, и такая красавица.

– Была? – переспросила Шарлотта, стараясь не напирать особенно на это слово.

– Мы уже давно не видели миссис Честер в деревне, – сказала миссис Харди, и Шарлотта почувствовала, как та буквально физически заставляет себя повернуться спиной к возможности вдоволь посудачить с незнакомкой. – Да и вряд ли увидим. Больше я не скажу ни слова, иначе это будет неприлично с моей стороны.

– Конечно, мы ведь и сами из маленькой деревни, наш отец пастор. Так что я хорошо понимаю всю важность молчания.

– Так вы дочки пастора? – Миссис Харди улыбнулась. – Тяжелая это жизнь для молодых девушек.

– Мы справляемся. – Шарлотта слегка добавила местного акцента. – Правду сказать, мы уже слыхали о неприятностях в Честер Грейндж. Такое огорчение, просто ужас.

– В самом деле. – Миссис Харди пожевала губами, старательно избегая взгляда Шарлотты.

– Но надежда, кажется, все же есть, не правда ли? – Шарлотта небрежно скользнула кончиками пальцев по уголку штуки винно-красного дамасского шелка – она с большим удовольствием купила бы себе такого на платье, но, увы, обновки были пока недостижимой роскошью для сестер Бронте. – Быть может, Элизабет Честер еще найдется, и все будет хорошо.

– Ничего хорошего никогда не выходило и не выйдет из этого дома, – не выдержала миссис Харди, и ее щеки зарделись от подавляемого гнева, как показалось Шарлотте. – Простите, я в самом деле не могу об этом говорить. Только она была такая красивая и милая, эта леди.

– Есть, – мягко поправила ее Шарлотта. – Пока нам не известна ее судьба, нам следует говорить о ней «есть».

– Может быть, она все-таки убежала, – мрачно продолжала миссис Харди, теребя шелковый лоскут в попытке скрыть свое огорчение. – Но я точно знаю одно – она была добрая, преданная мать и ни за что не бросила бы детишек. Каждое утро они выходили с ними гулять – она и молоденькая мисс Френч. И всегда она держала малыша

на руках, а маленького мастера Фрэнсиса вела за ручку и всегда останавливалась показать ему что-нибудь интересное: жука ли или камешек необычный. Бедняжка прямо расцвел от ее ласки да заботы – будь он ее родной сын, она и то не могла бы заботиться о нем больше. Вот почему я просто не могу поверить, чтобы она их бросила. Нет, ни за что. Даже ради… нет.

Шарлотта заметила ее оговорку, но настаивать ни на чем не стала. Если хочешь, чтобы человек разговорился, дай ему время.

– До чего же страшно думать, что вокруг, может быть, бродит сумасшедший, и это он ее похитил, и даже, возможно, держит ее в плену, вот в эту самую минуту!

Миссис Харди огорченно покачала головой, и Шарлотта почти физически ощутила, каких усилий стоило пожилой женщине сдерживать поток слов, готовых прорвать плотину ее сомкнутых губ.

Шарлотта подалась вперед и накрыла руку женщины своей ладонью – этот жест означал безмолвное обещание сохранить все, что та скажет, в тайне. Устремив на хозяйку магазина пронзительный взгляд своих ясных глаз, девушка смотрела на нее, пока та не сдалась и не заговорила. Это был один из любимых трюков Шарлотты – она могла вытянуть любую историю из кого угодно, стоило ей только захотеть, и люди говорили с ней, верили ей. Лишь те, к кому она сама относилась с глубоким почтением, да еще родные ей люди были неподвластны ее чарам.

– Возможно, у вас есть свое объяснение тому, что случилось?

– Что ж, ни для кого не секрет, что его первая жена наложила на себя руки. – Портниха заговорила шепотом, как будто и впрямь открывала Шарлотте тайну. – И двух лет с мужем не прожила, вот как. В те времена – уж, почитай, лет пять тому назад – в Честер Грейндж держали больше слуг, и я была среди из них. Я видела, как несли ее тело – обмякшее, как у тряпичной куклы. Страшное это было зрелище, и я его никогда не забуду. Бедная женщина. Имоджен Честер тоже была хорошей женщиной. Когда она появилась у нас в деревне, мы надеялись, что теперь дела в Честер Грейндж пойдут на лад. Она со всеми нами познакомилась, к каждому обращалась по имени, справлялась о здоровье, больным детям посылала лекарства… и так гордилась малышом Фрэнсисом – но она была хрупкой, нежной, как органза. Конечно, если бы ее любили, она бы жила, но с ней, бедняжкой, обошлись так плохо. Жестокость ее убила, а я, стоило мне увидать вторую жену, сразу поняла – он и ее сживет со свету. Она была такая молоденькая, тоненькая, ну что твоя тростинка. А он такой жестокий мужлан, грубая скотина. А еще однажды я видела…

Миссис Харди осеклась.

– Что вы видели? – мягко подсказала ей Шарлотта.

– Честер – здешний землевладелец, мисс. – Миссис Харди отвернулась от Шарлотты. – Больше я ничего не скажу.

– Вам нечего бояться нас, мадам, – заверила ее Шарлотта с улыбкой.

– Дело в том, что…

– Пожалуй, я возьму у вас ткани, – услышали они голос Эмили, которая как раз положила на прилавок штуку материи и развернула ее на длину руки. – На повседневное платье.

– Вот этой? – Шарлотта поглядела на ткань, приподняв брови.

– Разве она не великолепна? – просияла Эмили, шаря по карманам в поисках монет.

Шарлотте не хотелось при миссис Харди обсуждать вопрос об их общей нехватке средств, но она все же послала Эмили долгий и строгий взгляд, который, как она надеялась, в должной мере выражал ее тревогу. Но Эмили как была, так и осталась одной из тех немногих, на кого совершенно не действовали убийственные взгляды Шарлотты, как, впрочем, и иные. Она выложила монеты на прилавок, отсчитала нужное их количество и, довольная, улыбнулась.