Пропавшая принцесса, или Зачет по родовой магии
Шрифт:
Я фыркнула.
– Поздравляю. Ты – достойная партия для пропавшей принцессы.
Меня обняли так крепко, что на секунду я перестала дышать.
– Итак, мы миримся? – Я улыбнулась, глядя, как Кэд достает кольцо из кармана.
– Оно слишком скромное для принцессы…
– Отдай! – Я вырвала украшение из его рук и надела на палец.
– Дейна. – Кэд заставил меня приподнять голову. – Я люблю тебя.
– Если ты еще хоть раз в жизни доведешь меня до того состояния, что в обед, я натравлю на тебя Тошку.
– Кто такой Тошка? – удивился мужчина.
– Императорский крокодил. Живет в водной галерее.
– У императора есть крокодил?!
– Ага. И крокодилиха. – Я указала на сцену.
Свет в зале погас, остались сиять лишь немногочисленные хрустальные светильники. Сцена же, напротив, была залита светом, и на нее медленно поднимался император Сертан. Разговоры смолкли, заиграла тихая музыка. Раздались аплодисменты.
– Дамы и господа, – улыбнулся император. – Мы собрались здесь, чтобы поздравить мою дочь, принцессу Жозетт, и лорда Смиля Вирне с помолвкой.
Всеобщее ликование меня удивило. Впрочем, народу положено радоваться на подобных торжествах. А то, что невеста – змея, а жених – козел, вопрос второстепенный.
Они вышли на сцену, рука об руку, светясь счастьем. Я бы даже поверила, не знай я Смиля и свою сестренку.
Жозетт была очень красивой. Светловолосая, кудрявая, как и я, высокая, статная. Диадема блестела на свету, изящный бриллиантовый комплект вызывал восхищенный шепот среди гостей. Сестра поклонилась.
Неизвестно откуда появилась очаровательная девочка с расшитой серебряными нитями подушкой. Отец взял с подушки браслеты и по очереди надел их на руки помолвленных.
– Как тебе наш подарок? – шепнул Кэд.
Ах да, это же мы им подарили браслеты!
– Лучше, чем они заслуживают, – прошептала я в ответ.
– Не будь такой злой. Она твоя сестра.
– Такая же, как твоя, – буркнула я. – Она – дрянь.
– Значит, поздравлять и желать им счастья ты не желаешь?
Я нервно фыркнула. Встреча с Жозетт – последнее, что я могла пожелать на сегодня. Только ее не хватало для полноты картины. Да и Смиль явно не обрадуется, узнав невесту Кэдерна.
– Мы счастливы, – раздался голос Жозетт, усиленный магией, – что вы посетили наше торжество. Выражаем каждому отдельную благодарность как за теплые слова, сказанные в адрес нашей новой семьи, так и за подарки. Отдельно мы хотели бы отметить лорда Элвида и его невесту, которые преподнесли нам брачные браслеты, ставшие символом нашей любви.
Я невольно встретилась взглядом со Смилем. И хотя Жозетт не назвала моего имени, я поняла, что ее жених меня узнал. Он так крепко стиснул челюсти, что было удивительно, как зубы не раскрошил. Я подмигнула ему и на долю секунды насладилась выражением полнейшей растерянности, которая была так несвойственна парню. Все-таки они с Карнатаром удивительно похожи. Оба высокие, крепкие, но лишенные горы мускулов. Не бывалые воины, но и не выглядят книжными червями. Они прирожденные цередворцы. И Жозетт, влюбленная в старшего, вынуждена выходить замуж за младшего Вирне.
Да, сестра в свои четырнадцать уже была влюблена в Карнатара. Это я заметила лет в семь, когда мы с сестрой особенно сильно сдружились. Жозетт бесилась от каждого слова, сказанного Карнатаром мне, пыталась напроситься на занятия, расстраивалась, когда не получала от него на праздники подарки. Мне вдруг подумалось,
Жозетт и Смилю принадлежало право первого танца. Они красиво кружились под музыку, усиленно изображая счастливую пару. А может, и вправду были счастливы, что нашли друг друга. Сертан взирал на них с вежливой, ничего не выражающей улыбкой, Карнатар хмуро наблюдал, думая о чем-то своем, Силианна выглядела абсолютно равнодушной. Леона я в толпе не заметила, но и не особенно надеялась. Я смутно помнила, как выглядел брат. Если с Жозетт мы сдружились на фоне общих занятий, то с братом мы почти не встречались. К несчастью, подобные приемы не требовали официальных костюмов, и Леоном мог оказаться кто угодно. Надо будет глянуть на портрет, они все висят в холле. Все, кроме моего.
Мы с Кэдом вежливо похлопали помолвленным, когда они закончили танец, и… Кэд потянул меня в центр зала.
– Ты что? – зашипела я. – Я не хочу танцевать!
– Дейна, не упрямься, – усмехнулся Кэдерн. – Ты нормально танцуешь.
– Ты привлекаешь к нам внимание!
– Я привлекаю внимание к тому, как ректор Риверского университета танцует со своей рыжей студенткой, не более, – невозмутимо отозвался жених.
– Я не рыжая! – Я возмущенно фыркнула, но не стала вырываться из крепких объятий, это бы уж точно привлекло внимание. – Когда ты научишься спрашивать мое мнение?
– Я спрашиваю твое мнение. Я спросил, хочешь ли ты выйти за меня замуж.
– И я два раза пыталась отказаться, – напомнила я. – Хорошо ты спрашиваешь!
– Ты имеешь что-то против помолвки? – спросил Кэдерн.
– Не имею. – Я вздохнула. – Но какая-то у нас она странная. Вон у людей все, как надо. Праздник там, танцы, еда где-то должна быть, кстати.
– Ты хочешь праздника? – Кэдерн улыбнулся. – Так давай устроим.
– Сейчас не до праздника. Грядет что-то… не знаю что, но грядет.
– Дейна, – он покачал головой, – мы справимся со всем. Ты боишься перемен, но они необходимы. Тебе двадцать, ты жива, и это состояние не изменится в ближайшие лет шестьдесят. Да, определенное количество неприятных моментов придется пережить, люди не так просто расстаются с убеждениями и верой во что-то. Но ты бы сама, если б могла, утаила правду о том, что проклятия можно избежать?
Я отвернулась и промолчала. Дейна Сормат во мне кричала, что я должна отступить, снова спрятаться, спасти ребенка и себя. Дейнатара требовала крови, свержения Старейшин и справедливого возмездия.
Нельзя контролировать рождаемость. Вершить судьбы. Решать, кому жить.
– По каким критериям они выбирают, кого убить, а кого нет? Почему именно это количество детей они напророчили маме? Что страшного в том, что родилась я? Почему они так этого боятся?
Я задавала вопросы не столько чтобы получить ответы от Кэда, сколько чтобы рассказать ему, какая каша творится у меня в голове.
– Все это, – после некоторого замешательства сказал Кэдерн, – тебе стоит спросить у Карнатара. Я самый ярый противник ваших отношений, но лучше, чем он, этого никто не объяснит. Мы говорили перед самым нашим отъездом. Знаешь, он посвятил половину жизни поискам информации о Старейшинах и Богах, о пророчествах и смертях. Никто в империи не осведомлен в этом вопросе лучше.