Пропавшие Герои, или Воин и Дева
Шрифт:
На пиру все восхваляли его, кроме Берсерка, кривою ядовитою улыбкой он улыбался Воину, глядел маленькими бешеными глазками, да молчал. Воин же теперь, весь открытый хвалам, наслаждался мясом, медом и всем пиром. Спокойно он смотрел на Старца, не задавал вопросов и слушал как бывшие соперники
Также зло она глядела на него, также больно и зло он сжимал ее ладонь, но теперь это было только их зло, одно на двоих. Дева же была еще и радостна тем, что победил не Берсерк, а Воин, ведь не желал он ее, не придется ей делать того, чего она не хочет. Поэтому к ненависти ее прибавилась еще и Благодарность к победителю.
В этот раз, во мраке шаги ее отличались от предыдущих – пять шагов влево, три вправо и два шага вперед… Засветлел проход, они вошли. Она отпустила его ладонь, и вместо добрых слов о сострадании он вдруг – сам не ожидая от себя – спросил: «Каждую ночь также как и наши раны зарастают, также и ты становишься девственницей?» И вместо добрых слов о благодарности она обиженно молвила: «Пусть зарастет твой рот, и ты не сможешь ни говорить, ни вкушать мед! Я оказалась здесь позавчера, если здешние дни можно так назвать. Сама не ведаю как, проснулась в этой палате. Но я знаю одно, я девственна и я тебя ненавижу».
– Позавчера ты вела за собой огромного свирепого воина, – возразил он.
– Я лишь привела его к уже жившей здесь красивой женщине, сама же ночевала в коридоре.
– Где эта женщина?
– Она мертва. Она дала мне это платье и рассказала
И Девственница рассказала ему, что женщина разбудила ее позавчера, дала платье и объяснила, что теперь она будет ублажать воинов вместо нее. Но женщина пощадила ее, узнав, что та девственна и, зная, что победил Берсерк, а он особенно жесток. Женщина сделала ей подарок, сказала, что сегодня она не будет ложиться с победителем, ибо впереди Девственницу ждет бессчетное количество дней в истязаниях и насилии. «Вы умираете утром в битве, и потом к вечеру оживаете. Она же мучительно умирала тысячи тысяч ночей в пытках, истязаниях, насилии и оживала по утрам. Но не все такие свирепые…»
Женщина велела привести Берсерка и добавила, что завтра ее уже не будет. Она плакала. Она нарушила правило. В ту ночь она взбунтовалась, когда Берсерк хотел взять свою награду, он бил и мучил ее, унижал. Она не далась ему. Он не смог завладеть ею, даже силой. За тысячи тысяч дней и она кое-чему научилась. Но за это она перестала существовать и нет ее ни в одном из миров. Сам Старец пришел за нею и растворил в пустоте, где ныне пребывает она.
Наверху, в лиственном куполе сияли тысячи тысяч светляков, откуда-то сверху тянуло свежестью ночи, которая смешивалась с жаром от очага, создавая неопределенность, двойственность в воздухе. То жар – то холод. То ненавидел Воин Девственницу – то… «Но мне думается, что те светлячки – это и есть души дев, те, что сумели сохранить свой свет внутри, невзирая на постыдное занятие», – Девственница как-то вдруг просто и натурально заговорила с Воином, звуками, а не формой, смыслом, а не конструкцией.
Конец ознакомительного фрагмента.