Пропавшие. В погоне за тенью
Шрифт:
Мой взгляд снова скользнул по списку, который лежал передо мной. Я даже не сразу понял, что она сказала, потому что в голове звучал совсем другой голос – голос того алкаша из крайнего подъезда. Хриплый, прокуренный, надрывно кашляющий, голос спросил меня:
«Она сама мне сказала, что ты приходил, но она тебя отшила. Еще раз сунешься, пеняй на себя».
Глаза замерли на списке. Первой фамилией значилась Лапина М.П., а проживала она по улице Летняя, 17…
Как я сразу не заметил? Почему не услышал, что сказал мне мужик? Ведь это Антон
Я взял лист и автоматически сунул его в сумку.
Лапина Маша. Она могла быть еще жива. Но ее жизнь теперь висела на волоске.
– Что? – спросил я замершую неподалеку официантку.
Она покачала головой.
– Вы меня с кем-то перепутали. Может быть, с актером Куравлевым. Меня с ним часто путают. А это… – Я открепил свой значок «АП» и протянул ей, – можете сделать с ним, что угодно.
Она взяла значок, посмотрела на него с отвращением и сказала:
– Но… Куравлев не актер, он певец. Впрочем, какая разница. Вы и правда на него чем-то похожи. Только усы лишние.
Глава 7
Назад к дому я шел более уверенной походкой. Открыв камеру смартфона, я сделал селфи фронтальной камерой, тщательно изучил свой внешний вид и пришел к выводу, что узнать во мне меня самого можно лишь обладая навыками физиогномиста.
Еще не понятно, что лучше – камеры или сотни глаз профессиональных доносчиков, которые за деньги могут распознать что угодно.
Навстречу промчался школьник на электросамокате и на его груди я заметил большой белый значок. Пацан крутил головой, высматривая потенциальную жертву, словно она у него была на шарнире. Я втянул голову в плечи. Потом снова достал телефон и проверил, на месте ли усы. Все было на месте. Но я чувствовал тревогу, и она нарастала по мере того, как я приближался к своему дому.
Ведь он тоже знает, где я живу… вот что мне волновало. Если ему удалось уйти от полиции, он может вернуться сюда, может быть, не прямо в квартиру – это было бы слишком рискованно, но попытаться снова зайти к той Марии, чтобы забрать у нее одну очень важную вещь.
Что-то его спугнуло прошлый раз, и он не закончил начатое. Я подумал, что вероятно, это был тот самый алкаш.
Я как раз проходил мимо магазинчика, где продавали в том числе и алкоголь – неказистый серый павильон, заросший по бокам сорной травой. С правой стороны стоял штабель заляпанных черной смолой европаллет и рядом, как у барной стойки покачивались четыре или пять тел в грязной одежде, с засаленными взлохмаченными волосами и обветренными лицами.
Однако их отличала одна немаловажная деталь. На их куртках и пиджаках не было того самого значка.
Я чуть сбавил скорость, всмотрелся в их лица, пытаясь определить – нет ли среди них моего старого знакомого в кожаной куртке. Мужики, до этого довольно оживленно переговаривающиеся между собой, сразу замолкли. Они были не слишком пьяными (пока еще), и я почувствовал их подозрительные и даже
– Че уставился? – рыкнул передний, самый крупный парень. У него недоставало двух верхних передних зубов и поэтому фраза прозвучала как «Се уссаисся?».
Со стороны и при иных обстоятельствах эта шепелявость могла бы показаться смешной, но один вид этого бугая говорил, что смеяться он не привык.
Я выдержал его взгляд – игра в гляделки в племени пираха одна из излюбленных, и я редко был в ней проигравшим. Мужику это не понравилось. Он медленно поставил свой стакан на палету. Его товарищи напряглись.
– Трубы горят… – я сделал характерный знак пальцами возле горла. – Примете в компанию?
И тут же залез во внутренний карман пиджака, где лежало несколько заготовленных купюр.
Выражение лица мужика несколько смягчилось.
– А-а… Седой, сгоняй, возьми нам еще парочку.
Через минуту неприметный человечек, которого я сразу и не заметил, выхватил купюру из моей руки и скрылся за дверьми магазина.
– Какой-то ты непонятный, – сказал один из компании – плотный коренастый мужичок в грязной спецовке по ту сторону паллет. – Ну проходи к нашему столу, раз не пожадничал.
Я не собирался оставаться с ними надолго. Тем не менее, сделал пару шагов вперед.
– Выгнали с работы, – сказал я. – Жена изменила, я вчера… накидался, проспал, как назло, на замдиректора попал… вот и все…
Тяжелая рука легла мне на плечо.
– Нас селовек, – сказал здоровяк. – Не тузы. Видась, с горя ты…
– Ага, – уныло кивнул я.
Из ниоткуда возник посыльный. Он с любовью поставил три бутылки на паллету.
– Рома, три взял, – сказал он. – Чтобы не бегать.
– Все равно еще бегать придется, – отозвался коренастый.
Здоровяк тут же разлил одну бутылку и протянул мне прозрачный стаканчик.
– Ну, будем, – сказал он с каким-то польским акцентом.
Я опрокинул стаканчик в рот. Водка была горькой, противной.
– На, закуси, – кто-то протянул мне колечко соленого огурца.
– Где работал-то? – коренастый снова разлил водку по стаканчикам.
Я подумал. А что мне терять, в конце-то концов.
– На заводе. Звезда, слышали такой?
Мужики переглянулись.
– Там же Машка вроде работала… – вырвалось у мужичка, что бегал за водкой. Остальные посмотрели на него осуждающе.
– Язык твой оторвут когда-нибудь, – сказал медленно коренастый.
– А че такого? – попытался оправдаться Седой. – Как-будто это секрет!
– Ты бы лучше помолчал, – раздался еще один голос.
– Из-за этой конторы она сына потеряла между прочим! – неожиданным фальцетом вскрикнул маленький человечек. – И нечего меня затыкать! Тоже мне, герои! Слова боятся сказать, только и горазды, что жрать водяру, да морды бить. А как прыщавый апэшник мимо едет, так сразу прятаться во дворы!