Пропавший брат
Шрифт:
— Ты нас здорово перепугала, — начал Толбот. — Мы сомневались, что ты справишься… — Он сделал шаг ко мне, но подушка внезапно зарычала, и Толбот отступил назад. — Ух, ты, полегче!.. — буркнул он и поднял руки, опасаясь, что подушка его укусит. Я, конечно, понимала, что мое сознание не прояснилось до конца, но эта сцена стала для последней каплей.
— Что случилось?
— Ты бы лучше исцелила себя, Грейс. Ты очень ослабла.
Толбот искренне беспокоился обо мне, но я пребывала в недоумении. Он же воплощение зла, верно? Или нет? И еще — он вроде бы признавался мне в любви?
— Он прав. — Гэбриел присел на край постели. Вероятно, моя подушка ничего против него не имела. — Потом мы все тебе объясним, когда будет время. А сейчас необходимо убедиться, что ты поправляешься.
Теперь я разглядела, что его рука висела на перевязи, сделанной из лоскутьев монашеской рясы.
— А что-то не так? — Я заметила повязку на своем плече — ткань пропиталась красно-бурой, липкой, свертывающейся жидкостью. Моей кровью. И мне вспомнились перипетии схватки с волками. — Где Калеб?.. Джуд? И где Дэниел? — последний вопрос я практически выкрикнула.
Подушка заурчала, зашевелилась и слегка подтолкнула меня. Я приподнялась, повернулась и оцепенела: это же белый волк! Он завыл и замотал головой из стороны в сторону, словно хотел что-то сказать.
— Калеб сбежал, — сообщил Гэбриел.
— Ты дрался с ним. А я-то считала, ты не станешь биться ни при каких условиях…
— Кое-кто вдохновил меня. Показал, что можно сражаться за свои принципы и веру, не теряя себя. А ты — очень храбрая девочка. — Гэбриел похлопал себя по перевязи и добавил: — Но полагаю, что у меня нескоро появится возможность участвовать в сражениях.
Я попробовала улыбнуться, но поморщилась от боли.
Тут в разговор вмешался Толбот:
— Джуд здесь.
И показал на альков, где раньше прятался Калеб. Я заморгала и увидела брата — он сидел на стуле с высокой спинкой, уставившись вниз.
— Он хочет вернуться домой, — вымолвил Гэбриел.
— Неужели? Решился наконец? — Спазмы, сжимающие мое сердце все десять месяцев, исчезли. — Джуд, я не могу выразить, как я рада это услышать!
Он поднял на меня свой взгляд. Удивительно, каким безжизненным было его лицо.
Внезапно меня осенило: ведь он помог Калебу сбежать!.. И перед внутренним взором возникла картина: Джуд ползает перед волчьей стаей и умоляет отпустить его. А если он притворялся, чтобы остаться в живых?
Сердце опять заныло. Мой родной брат находился рядом со мной, но на самом деле — далеко-далеко…
«По крайней мере, он придет домой, — успокоила я себя. — Он пропал, но мы его отыскали. И придумаем, как его исцелить».
— А насчет Дэниела… — и Гэбриел указал на огромного белоснежного волка.
Я заглянула зверю прямо в глаза. Да, это — Дэниел. Он принялся раскачиваться взад-вперед, подвывая и поскуливая от возбуждения. Я не чувствовала никакой опасности, исходящей от него, как обычно бывает с только что обращенными вервольфами. Но он страшно беспокоился.
— Я не понимаю… — прошептала я. — Сколько времени я была без сознания?
— Очень долго.
Я стала озираться по сторонам. Тинейджеры по-прежнему не вставали с колен и молчали.
— Они — волки… мальчики, которые подчинились Дэниелу, а потом набросились на Калеба? Почему они так поступили? Я-то думала, они убьют меня…
— Дэниел — истинный альфа, — пояснил Гэбриел. — Их преданность ему невероятно сильна. Раньше я не встречал ничего подобного. Полагаю, дело в его природе. Дэниел спас тебя, пользуясь своей властью. В решающий миг он обратился к своей истинной сущности. И стал вожаком стаи.
Но парни обрели человеческой облик, а Дэниел — нет!
— Но… — пробормотала я. — Почему же он не превратился в человека?
Белый волк затряс своей огромной головой. Я обняла его за шею. На мягкой шерсти остались засохшие следы моей крови. Я прижалась головой к его груди. Услышала, как бьется его сердце. Не два сердца, как прежде, когда он был вервольфом.
— Что, черт побери, творится? — обратилась я к Дэниелу.
— Мне кажется… он застрял в зверином облике, — ответил Гэбриел. — Навсегда.
— Нет! — выкрикнула я, прижимаясь к Дэниелу. — Нет, не может такого быть!
А белый волк издал самый пронзительный, трагический и печальный вой, какой я когда-либо слышала. Он прозвучал как вопль отчаявшейся души.