Пропавший герой
Шрифт:
Лео был абсолютно уверен, что Гефест чуть не проговорился, чуть не выболтал что-то важное. Вот только он не знал что.
— А почему ты связался со мной теперь? — спросил Лео. — Я думал, боги приняли обет молчания.
— Да, мы замолчали, — пробурчал Гефест. — Приказ Зевса… даже для него это очень странный поступок. Он заблокировал все видения, сны и почту Ириды на Олимп и с него. Гермес с тоски помирает, потому что не может доставлять послания. К счастью, у меня сохранился мой старый пиратский транслятор.
Гефест похлопал по машине, стоявшей на столе. Она была похожа одновременно на спутниковую тарелку, шестицилиндровый V-образный
— Пользовался им во время холодной войны, — горделиво изрек бог. — Свободное радио Гефеста. Вот были деньки! Я пользовался этой штукой по принципу «хочешь смотреть — плати» или монтировал видео, выносящее мозг…
— Видео, выносящее мозг?
— Ну, это дело прошлое… А теперь вот, видишь, он опять пригодился. Если Зевс узнает, что я связывался с тобой, он с меня шкуру снимет.
— А почему Зевс ведет себя как идиот?
— Бррр. Это ему удается, как никому другому, мальчик. — Гефест обращался к нему как к чужому — «мальчик», словно Лео был для него какой-то неизвестной деталью… например, лишней шайбой, которую непонятно куда сунуть, но Гефест не хотел ее выкидывать: может, когда-нибудь и понадобится.
Это не очень грело. Но с другой стороны, Лео не был уверен, что хочет, чтобы Гефест называл его «сынок». Лео не собирался называть этого здоровенного, неуклюжего, уродливого типа «папочка».
Гефесту наскучило перебирать в руке двигатель, и он зашвырнул его через плечо. Не успев долететь до пола, двигатель выпустил вертолетный винт и спланировал в корзинку для мусора.
— Вторая война с титанами, — продолжал Гефест. — Именно она и подкосила Зевса. Мы, боги, были… ну, в общем, смущены. Не думаю, что это можно выразить как-то иначе.
— Но вы победили.
Бог закряхтел.
— Мы победили, потому что борьбу возглавили полубоги… — Он опять помедлил, словно оговорился: — Из Лагеря полукровок. Мы победили, потому что вместо нас сражались наши дети, которые оказались умнее. Если бы мы придерживались плана Зевса, то отправились бы все в Тартар сражаться с гигантом бури Тифоном, а Кронос одержал бы победу. И без того плохо, что смертные выиграли для нас нашу войну, а тут еще этот юный выскочка Перси Джексон…
— Это тот парень, который пропал?..
— Гмм. Да. Он. Ему хватило храбрости отвергнуть наше предложение бессмертия и сказать нам, чтобы мы обращали больше внимания на своих детей. Гмм, только без обид.
— А чего я буду обижаться? Ты просто продолжай и дальше меня не замечать.
— Ты невыносимо деликатен… — Гефест нахмурился, потом устало вздохнул. — Это был сарказм? Машины обычно не наделены сарказмом. Но как я и говорил, боги были пристыжены, смертные утерли им нос. Поначалу мы, конечно, были благодарны. Но прошло несколько месяцев, и в этом чувстве появилась горечь. Боги мы или нет, в конце концов? Нам необходимо, чтобы нами восхищались, чтобы нас побаивались, чтобы на нас смотрели снизу вверх, с трепетом.
— Даже если вы не правы?
— Особенно когда мы не правы. А тут еще Джексон отказался от нашего дара, словно быть смертным лучше, чем быть богом… у Зевса это застряло как ком в горле. Он решил, что пора вернуться к традиционным ценностям. Богов нужно уважать. За детьми мы можем приглядывать, но посещать их запрещается. По крайней мере, такова была часть его аргументации. И конечно, до нас стали доходить слухи о том, что под землей
— Ты имеешь в виду гигантов. Чудовищ, которые мгновенно возрождаются. Восстающих мертвецов. Ну и всякое другое, по мелочи?
— Да, мальчик. — Гефест повернул ручку на своем пиратском трансляторе.
Сон Лео стал полноцветным, но лицо бога представляло собой такое скопление красных рубцов и желто-белых шрамов, что Лео был бы не прочь возвратиться к черно-белому изображению.
— Зевс считает, что может повернуть все вспять. Снова усыпить землю, если мы будем вести себя тихо. Никто из нас по-настоящему в это не верит. И если откровенно, то я не думаю, что мы сейчас в подходящей форме, чтобы вести новую войну. Мы едва победили титанов. Если мы воспользуемся старой схемой, то идущие за ними будут еще хуже.
— Гиганты, — сказал Лео. — Гера говорила: чтобы одержать победу над ними, боги должны объединиться с полубогами. Это верно?
— Мм. Я не люблю в чем-либо соглашаться с моей матерью. Но она права. Этих гигантов трудно убить, мальчик. Они другой породы.
— Породы? Они что, лошади?
— Ха! — ухмыльнулся бог. — Уж скорее псы войны. Понимаешь, в самом начале все происходили от одних родителей — Геи и Урана, Земли и Небес. У них были разные выводки детей — титаны, старшие циклопы и так далее. Потом Кронос, глава титанов… ну, ты, наверное слышал, как он оскопил серпом своего батюшку Урана и встал во главе мира. Потом появились боги, дети титанов, и одержали над ними победу. Но на этом дело не кончилось. Земля принесла новый приплод, но эти были порождены Тартаром, духом вечной бездны, самым темным и самым пагубным местом Царства Мертвых. Эти дети, гиганты, были рождены с одной целью — отомстить нам за нашу победу над титанами. Они поднялись, чтобы разрушить Олимп. И они подошли на опасно близкое расстояние.
Борода Гефеста начала дымиться. Он рассеянно пригасил пламя.
— Что моя треклятая матушка Гера делает теперь… она дура, которая сует нос не в свои дела и ведет опасную игру, но в одном она права: вы, полубоги, должны объединиться. Это единственный способ открыть глаза Зевсу, убедить олимпийцев, что они должны принять вашу помощь. И это единственный способ выйти победителями из того, что грядет. И ты, Лео, играешь в этом важную роль.
Мысли бога, казалось, витали где-то далеко. Неужели, спрашивал себя Лео, боги и в самом деле могут разделяться на части. А если так, то в каких еще местах теперь присутствует Гефест? Может, его греческая составляющая ремонтировала машину или отправлялась на свидание, а римская смотрела игру в мяч и заказывала пиццу. Лео попытался представить, каково это — быть единым во многих лицах. Он надеялся, что такие вещи не передаются по наследству.
— Почему я? — Не успел он задать этот вопрос, как за ним последовали и другие. — И почему ты признал меня только сейчас? Почему не когда мне исполнилось тринадцать, как это полагается? А ведь ты мог признать меня и в семь, прежде чем мама умерла! Почему ты не нашел меня раньше? Почему не предупредил об этом?
Рука Лео вспыхнула пламенем.
Гефест печально посмотрел на него:
— Это самое трудное, мальчик, — позволять своим детям идти их собственным путем. Вмешательство тут не помогает. Богини судьбы парки за этим следят во все глаза. А что касается твоего признания, то это был особый случай, мальчик. Тут нужно было точно выбрать время. Не могу объяснить подробнее, но…