Прописи. Пишем предложения
Шрифт:
— Г'харан, — начала она, ее голос звучал жестко. — Ты сильный воин и ценный союзник. Но сейчас я должна думать только о клане, о моих новых обязанностях.
Он коротко кивнул, хотя его глаза на мгновение сузились от разочарования.
— Понимаю, вождь, — ответил он формально.
Н'дхи'я хотела добавить что-то еще, но решила, что честность будет более достойной. Она была вождем, и ее долг теперь был перед кланом, а не перед собственными желаниями или странными чувствами к воину из враждебного клана.
Г'харан поднялся с
— Охота будет трудной, — сказал он. — Тебе нужно восстановить силы.
Н'дхи'я коротко кивнула, признавая правоту его слов.
— Ты доказал свою ценность, Г'харан, — сказала она сухо.
Он коротко склонил голову, принимая ее слова как высшую похвалу.
— Я всегда буду охотиться для тебя, вождь.
Когда Г'харан ушел, Н'дхи'я осталась одна в жилище, которое теперь принадлежало ей. Она лежала на ложе, глядя на трофеи на стенах, на священный "Посох вождя" в нише у очага, на угли, медленно угасающие в огне.
Завтра начнется настоящая охота. Завтра она должна будет доказать, что достойна быть вождем клана "Огненного когтя". Завтра...
Но образ Тхакт-де, дерзкого воина из вражеского клана, не покидал ее сознание, вызывая странное чувство, которое она не могла объяснить. Возможно, это было просто желание убить достойного противника, возможно — что-то другое, более опасное и запретное.
Н'дхи'я отогнала эти мысли и позволила усталости взять верх. Сон пришел быстро, глубокий и без сновидений — сон хищника, который знает, что завтра снова нужно охотиться.
Глава 7. Наблюдатель
Туманы над джунглями Н'ка-тара окрашивались пурпуром рассвета, когда одинокая фигура скользнула между деревьями-гигантами. Тха'кта-де двигался на грани слышимости, каждый его шаг был осторожен и выверен. Он был в двух днях пути от территории клана "Кривого Клинка", на запретных землях, принадлежащих их древним соперникам.
Это была его третья вылазка к поселению клана "Огненного Когтя". Рискованная игра, которая могла стоить ему жизни, если бы его обнаружили. Но что-то непреодолимое влекло его сюда, к границам вражеской территории, к ней — Н'дхи'е, новому вождю клана, женщине, которая спасла ему жизнь и перевернула его мир.
Тха'кта-де нашел укрытие на высоком дереве, откуда открывался вид на часть поселения. Его маскировка была примитивной — смесь грязи и сока растений, покрывающая кожу, — но в сочетании с природной способностью яутжа замирать в неподвижности этого было достаточно.
Через несколько часов ожидания он увидел ее. Н'дхи'я вышла из центрального жилища вождя — массивной каменной постройки, украшенной черепами и трофеями предыдущих охот. Даже на расстоянии Тха'кта-де ощущал исходящую от нее ауру силы и уверенности. Она двигалась иначе, чем раньше — словно каждый ее шаг имел особое значение, словно сама земля подчинялась ей.
Вокруг нее собралось несколько воинов, очевидно, готовящихся к охоте. Среди них Тха'кта-де
Тха'кта-де почувствовал, как его челюсти непроизвольно раздвинулись в агрессивном жесте. Воин прикоснулся к руке Н'дхи'и, склонился к ней, что-то тихо произнес. Она ответила, и хотя ее слов было не разобрать, Тха'кта-де увидел, как мандибулы Н'дхи'и слегка подрагивают в выражении, которое у яутжа могло означать забавление или одобрение.
Наблюдая за этим, Тха'кта-де ощутил странное чувство, которое не мог классифицировать. Оно было острым, жгучим, заставляло его сердца биться чаще, а кровь — кипеть в венах. Ему хотелось спрыгнуть с дерева, вызвать воина на поединок, доказать...
Что доказать? Он сам не понимал. Только знал, что вид этого воина рядом с Н'дхи'ей вызывает в нем глухую ярость.
Отряд охотников скрылся в джунглях, и Тха'кта-де потерял Н'дхи'ю из виду. Он оставался на своем посту до заката, наблюдая за жизнью лагеря, изучая рутину, запоминая лица и фигуры ключевых воинов. Это была разведка — так он убеждал себя. Знание врага давало преимущество в будущих столкновениях.
Но в глубине души он знал, что причина его присутствия здесь была иной.
С наступлением темноты отряд охотников вернулся с добычей — двумя крупными т'каш, чьи шестиногие туши тащили на шестах. Посреди лагеря разожгли костры, и началась подготовка к пиру. Тха'кта-де видел, как Н'дхи'я отделилась от группы и направилась к ручью, протекавшему на краю поселения.
Она шла одна, без сопровождения. Идеальная возможность...
Для чего? Он не знал. Но внутренний голос толкал его следовать за ней.
С ловкостью опытного охотника Тха'кта-де спустился с дерева и, держась в тени, двинулся к ручью, огибая поселение. Его сердца стучали так громко, что, казалось, их стук разносится по всему лесу.
Когда он достиг ручья, Н'дхи'я уже была там. Она сидела на камне у воды, омывая руки от крови охоты. В мерцающем свете двух лун ее кожа казалась почти серебристой, а мокрые дреды блестели, словно нити драгоценного металла.
Тха'кта-де замер, не решаясь выйти из укрытия. Он просто смотрел, впитывая каждую деталь, каждое движение, словно запечатлевая этот момент в памяти навсегда.
— Ты собираешься стоять там всю ночь, охотник "Кривого Клинка"? — внезапно произнесла Н'дхи'я, не поворачивая головы.
Тха'кта-де ощутил, как холод пробежал по его спине. Она знала о его присутствии. Все это время знала.
— Как... — начал он, выходя из тени.
— Ты следишь за мной уже третий день, — ответила она, теперь поворачиваясь к нему. В ее золотистых глазах плясали искры от далеких костров. — Ты не так незаметен, как думаешь.
В ее голосе не было угрозы или гнева. Скорее... забавление?