Проповеди 1
Шрифт:
Сейчас, в наше время, чтобы спасти свою душу, не надо быть каким-то особенным подвижником, чтобы на лбу шишка была двадцать сантиметров от поклонов, не это требуется. Надо быть просто нормальным человеком. Бог от нас никаких подвигов не ждет – просто не скули и делай то, что тебе Бог дал, там, куда Он тебя поставил. Не жалей себя, а до крови служи Богу на том месте, где ты есть. Не устраивай себе привилегий, не хитри, не обманывай.
И не надо искать каких-то особо сильных молитв, которых, собственно, и не существует. Не надо искать каких-то прозорливцев, пророков – служи Богу, ищи Самого Бога на том месте, где ты есть. Ведь это везде возможно, где бы человек ни был. Не требуется куда-то забегать вперед и глядеть по сторонам,
Некоторые рассуждают: о, здесь благодать, а там нет благодати. Что мы понимаем в благодати? Мы никогда и не нюхали, что это такое. Вот преподобный Серафим Саровский дал нам пример. Он жил в пустыньке, и у него там было все: и Иерусалим, и Голгофа, и Иордан – все себе так обозначил и никуда ни в какие путешествия не ездил. Как ему назначил старец Досифей идти в Саровскую обитель, так он там и остался, и достиг великой благодати. Вот так и мы должны. А мы постоянно в поисках чего-то, потому что неохота делать свое. Мы все ищем где-то чего-то на стороне, а наше спасение у нас под носом.
Известно, что, когда мы кому-то помогаем клеить обои, это гораздо легче, чем в собственной квартире. Почему, спрашивается? Те же самые обои, те же самые рулоны. Да потому, что у себя, для своих – это твой долг, а долг всегда труден. А у других бес тщеславия помогает: здесь тебя и подхваливают, здесь тебя и кормят, здесь тебе и никакой особой ответственности нет. Вот поэтому легко.
Господь сказал: "Возлюби ближнего". А кто такой ближний? Это тот, кто в данный момент рядом с тобой. Вот жена – ближний, муж – ближний, дочь – ближний. Поэтому кто хочет душу спасти, должен прежде всего прийти домой и посмотреть: может, нужно по дому что сделать, или внуку как-то помочь, а может, сыну или зятю. Наше спасение в нашем ближнем; это все очень близко, не надо чего-то искать за тридевять земель. Не надо разыскивать какого-то нищего, чтобы ему что-то подать, или куда-то везти сто рублей. Само по себе это неплохо, любое доброе дело Богом приемлется, но для этого не надо обязательно ехать далеко. А то бывает так: кому-то там яблочки принесет, а муж в запустении, голодный сидит. Буду, говорит, я тебе еще подавать. Сам возьми, что ты мне, начальник? Совершенно хамские, ненормальные отношения. Или дети – абсолютно невоспитанные, и родители вообще не знают, что с ними делать. Готовы чем только ни заниматься, лишь бы не делать свое основное, Богом назначенное родительское дело.
Поэтому где-то с кем-то мы и помолимся, и акафист почитаем – а как дома одни на молитве, так зеваем: да ладно, посплю, что-то я сегодня устал. Сразу и Евангелие читать ленимся, потому что на нас никто не смотрит, бес тщеславия нам не помогает. Вот ты и Бог – делай! А у нас этого не происходит.
И образ Иоанна Предтечи нам напоминает, что мы свой жизненный долг должны исполнять до крови. И если мы кому-то рубашку гладим, или стираем, или обед готовим – это наша святая перед Богом обязанность. И воспитывая детей, моя посуду, протирая окна, мы служим Богу, потому что отрекаемся от себя и служим ближнему, приносим ближнему нашему радость, оказываем ему любовь, а выше этой любви нет ничего.
И делать все это надо, конечно, во славу Божию, потому что бывает крен и в другую сторону: уже все сверкает, все блестит, а человеку и помолиться некогда, он, видите ли, кастрюли чистит. Так тоже не должно быть. Но каждая кастрюля наша, каждая тарелка, каждая рубашка, каждый носок – все простые дела должны быть сделаны во славу Божию. Чтобы Господь видел, что мы стирали, шили, гладили, в очереди в магазине стояли ради Него. Чтобы Он радовался нашему трудолюбию, радовался нашему послушанию, нашему терпению. Чтобы Он видел, что, в какие условия Он нас ни поставит, мы всегда остаемся верными, что мы научились от Него кротости и смирению.
И когда мы это обретем, мы обретем и покой душам нашим, потому что обретем Бога. Мы встанем на камень,
Вот так и мы должны знать, что если мы честно, и благородно, и пунктуально будем выполнять свой долг во всех деталях, то награды никакой не получим никогда, нас никто не превознесет. Когда мы дома для своей семьи будем что-то делать, все примут это как должное. И именно то, что мы делаем не ради славы, не ради "спасибо", а просто так, – это-то именно и ценно, это Богом и принимается – потому что ты делаешь не для похвалы, не потому, что "хочу так", а именно для того, чтобы исполнить свой долг, чтобы Богу угодить. Вот как это важно. И мы в таких простых, самых обыденных вещах можем Богу служить. И да поможет нам в этом сам пророк Предтеча и Креститель Спасов Иоанн. Спаси, Господи!
Крестовоздвиженский храм, 10 сентября 1986 года, вечер
Начало церковного новолетия
С тех пор, как человек отпал от Бога и стал смертен, возникло время, которое отсчитывает нам дни, часы и годы. И все наше богослужение живет во времени. Сегодня заканчивается церковный год, завтрашний воскресный день совпал с новолетием. Весь круг церковных праздников начинается снова. И вот, как всегда, когда мы задумываемся о времени, мы невольно оборачиваемся назад. Мы живем в настоящем, но оно всегда миг, который невозможно уловить; будущее нам неведомо, и поэтому ум наш обращается на прошлое. Давайте оглянемся на прошедший церковный год и поразмыслим о том, что было нами упущено.
Начнем с православного богослужения. Оно устроено так, что одна часть его все время остается неизменной, а другая меняется. Полностью, досконально богослужебный круг повторяется раз в пятьсот с лишним лет. Поэтому никто, даже если он всю свою жизнь ежедневно утром и вечером ходит в храм, не может дважды попасть на одну и ту же службу, каждая служба уникальна. И при внимательном созерцании эта разница видна, хотя на первый взгляд все вроде бы похоже. Вот как две березы – кажется, что они одинаковы: стволы белые, листики зеленые с зубчиками; а если приглядеться, то они разные: у одной такие сучки, у другой другие, и листики разные, и количество их не совпадает. У Бога в Церкви так же, как и в Его творении, полное разнообразие.
В богослужении каждый участвует – а оно предполагает именно участие – в ту меру, в какую он способен. Одному служба навевает некие чувства, и он этим ограничивается; другой участвует в нем слухом; третий только зрением – смотрит, что происходит, а в слух ничего не входит. Кто-то участвует и умом – старается вникнуть в смысл происходящего и в смысл читаемого и певаемого. А иной еще в сердце все опускает, то есть не просто следит за службой, а молится духом, каждое произнесенное слово становится и его молитвой.