Пропуск в райский сад
Шрифт:
— Но я же этого не отрицаю! Я тебе еще когда сказал, зачем мы полезли на леса!
— Не перебивай. Я пересказываю тебе показания свидетеля, а на самом деле даже не имею права это делать! — Бетрав вытащил сигареты, повертел в руках и заговорил, не глядя ни на кого: — Рабочие все были с другой стороны дома. Очень удачно — в имении никого. Столкнуть, додушить подушкой или добить доской. По мнению Лолы, Соланж собиралась это сделать, но не успела, потому что она прибежала вовремя. Она была в кухне, совершенно случайно вышла во двор и вдруг услышала крик. Если бы она прибежала на секунду
— То есть она опубликует статью? — выдохнула я.
— Ха, статью… Марк, при всей моей любви к тебе у вас двоих достаточно причин, чтобы желать Дакору смерти! И я это прекрасно понимаю. Но еще я понимаю, что правда так или иначе выплывет наружу. Ведь страховая компания, между прочим, обязательно пришлет своего детектива расследовать несчастный случай. Так что хорошенько подумайте перед тем, как плести про писающих философов страховому следователю. Это будет не наивный дядюшка Жак, а серьезный профи, который работает за проценты от суммы страховки! Кстати, мадам Дакор-Омье, вам известна сумма страховки вашего мужа?
— Дядя Жак! — вспылил Марк. — Прекрати разговаривать с Соланж в таком тоне! Мы ждем ребенка! Бруно очнется и расскажет правду! Я его вниз не сталкивал!
— А если нет, дорогой крестник?
— Он очнется!
— Допустим. Но ты уверен, что он расскажет твою правду? А как вовсе очнется психом?
Я похолодела.
— Так что, дорогие мои, — неожиданно мягко заговорил Бетрав, трогая с места машину, — мой вам совет: придумайте что-нибудь поубедительнее или найдите своего Круговорота. И не рекомендую никому из вас пытаться сбежать, я достану любого из-под земли.
— Вот вы и доставайте из-под земли этого бродягу! — взорвалась я. — Впредь я буду общаться с вами только через адвоката. Остановите машину! Я не желаю вас больше видеть!
Во Франции запрещен развод с сумасшедшими супругами.
— Не кипятись, Соланж. Доедем. — Марк схватил меня за руку. — До Бон-Авиро пара километров! Вон уже ворота видно!
— Вот и хорошо! Прогуляюсь. Беременным ведь полагается много гулять!
— Слушайте, — сказал Бетрав, — я вовсе не хотел никого обидеть. Я сам переживаю не меньше вашего. А вы несете мне про какого-то бродягу!
— Но это правда, дядя Жак!
— Ладно. Завтра утром пораньше я заеду к тебе пообщаться со сборщиками винограда насчет бродяги. Черт знает что!..
Через минуту он остановился у ворот Бон-Авиро.
— Дядя Жак, может, прямо сейчас и поговоришь с людьми?
— Нет. Не могу. Марк, я тоже человек! Хватит с меня на сегодня твоих проблем… Ищи бродягу! Хоть свидетеля твоего разговора с ним найди!
Он уехал, и мы пошли к дому.
— Так странно, тихо, — сказал Марк.
— Для этого времени — нормально. Сборщики еще не вернулись с виноградника, а у строителей закончился рабочий день, и они разъехались.
—
— Заведи… Лола ведь точно состряпает публикацию!
Он поднес мою руку к своему лицу и, заглядывая мне в глаза, потерся о нее щекой.
— Ну и пусть стряпает. Не думай об этом.
— Я не могу!
— Ну хотя бы не думай до завтрашнего утра, как Жак.
Я улыбнулась.
— Знаешь, я лучше просто с ней поговорю. И попрошу не торопиться с обличительной статьей.
— Выдашь дядю Жака? — Марк напрягся. — Он передал нам, как близким людям, ее мнение, а ты…
— Погоди! Дослушай меня! Ты уверен, что это ее мнение, а не его? Что-то он не сильно торопится искать единственного свидетеля. Не сам ли он навел ее на мысль о статье?
Марк застыл как вкопанный.
— Но зачем ему это нужно?
— Любому хочется славы. Особенно провинциалу. Бетрав всю жизнь провел здесь, а какие тут могут быть громкие дела? И вдруг такая редкость — криминальный инцидент между телезвездой и ее мужем, звездой от кардиохирургии! Любовный треугольник, покушение на убийство… Молчи-молчи, слушай! Лоле тоже хочется в большой мир. И как только выйдет ее обличительно-разоблачительная статья, как — бинго! — все таблоиды, все желтые масс-медиа у их ног. И в одночасье бравый жандарм и маленькая провинциалка — герои дня, люди года! Неверная жена и ее кровожадный любовник арестованы, правда восторжествовала!
— Но… боже мой… Соланж… Ну честное слово, я даже не видел, как он упал! Я болтал с этим бродягой, который мочился на твой любимый розовый куст… Неужели даже ты мне не веришь?
— Марк. Я выбежала сразу же, как упал Бруно. Но никакого бродяги я не видела! Понимаешь? Не видела!
— Спасибо, что хоть не сказала об этом Жаку…
— А он меня об этом спрашивал? Думаешь, просто забыл спросить? Я так не думаю. Не нужен ему никакой свидетель!
Марк вздохнул. Я погладила его по руке.
— Марк, я хочу тебе верить. Если ты говоришь, что бродяга был у куста, значит, был. Может, я просто не обратила на него внимания. Я же, помнишь, была совершенно не в себе!
— Зато я сразу протрезвел!
— Я заметила. Идем.
Мы пошли. Через пару шагов Марк устало произнес:
— Как хочешь, но я не верю, чтобы ради славы Жак был готов перешагнуть через меня. Он же мой крестный!
— Как бы там ни было, но происшествие не утаишь: строители вернутся домой, расскажут своим близким, потянется ворох пересудов. Единственная надежда — убедить Лолу не спешить с публикацией. Пересуды и сплетни — это одно. Печатное слово — совсем другое.
— Сейчас поужинаем все вместе, пока не пришли сборщики, и поговорим. Все-таки она — добрая девочка.
Я с изумлением посмотрела на Марка.
— Она здесь после того, что наговорила Бетраву?
— Ну наговорила там чего-то сгоряча, а на самом деле…
— Марк! — перебила я. — Нет здесь ее! Ни ее, ни ужина!
Он попытался поспорить, но мы уже завернули за угол дома, и немытая посуда на столе возле летней кухни, как и темнота в самой кухне с распахнутой настежь дверью красноречиво свидетельствовали о моей правоте.