Прорицательница
Шрифт:
— А… а сколько старателей вы собираетесь убить сегодня вечером?
— Восемь.
— Восемь? — с недоверием переспросила Мышка.
— Не стоит так волноваться, — сказал Малыш. — Тем больше будет у вас возможностей обогатиться.
— Восемь, — повторила Мышка еще раз. — Это чертовски неравное соотношение сил.
— Я беру чертовски большие деньги.
— Если бы вы подождали хотя бы до полуночи, то смогли бы подкрасться к ним незаметно, — предложила Мышка.
— Я сильно в этом сомневаюсь.
— Почему?
— Еще днем я послал им записку, что
— Вы послали записку? Зачем?
— Всегда есть какой-то шанс, — сказал он почти тоскливо.
— Шанс, что они вас убьют? — спросила она, немножко сбитая с толку.
Он вперил взгляд куда-то в пространство, потом наконец произнес:
— Нет. Нет, такая удача им не улыбнется. — Он вздохнул. — И мне тоже.
Как раз в это время Райан принес ужин. Внезапно Мышка поняла, что лишилась аппетита.
ГЛАВА 7
В большинстве пустынь по ночам холодно, но здесь, решила Мышка, когда они вместе с Вечным Малышом катили через пески в открытом автомобиле, было просто менее жарко.
— С самого ужина вы весьма молчаливы, — заметил Малыш. — Что-нибудь не так?
— Вы шутите?
— Я бросил шутить около ста лет назад.
— Ну, сказать по правде, я размышляю, смогу ли найти дорогу назад в Офир в темноте после того, как вас там убьют.
— Вам не придется этого делать, — отозвался Малыш. — Я не собираюсь проигрывать.
— Не хотите ли вы сказать, что вас нельзя убить?
— Как-то раз меня очень сильно порезали, — ответил он. — Да, меня можно убить, но не сегодня, и не этим ребятам.
— Там, — сказала Мышка, показывая рукой в том направлении, куда они ехали, — вас поджидают восемь человек. Вероятно, они заняли оборону. Черт, откуда вы знаете, что один из них не залег в паре сотен метров впереди и не ждет, когда мы подъедем на расстояние верного выстрела?
Малыш покачал головой:
— Они все будут в своем лагере, черпая присутствие духа друг в друге.
— Откуда вы знаете?
Он повернулся к ней:
— Я занимаюсь этим делом больше двухсот лет. Я знаю, как ведут себя загнанные люди.
— Но может быть, именно эти поведут себя по-другому.
— Надеюсь, что так, — сказал он серьезно.
— Почему? — спросила она, искренне заинтригованная.
— Потому что слишком давно я не встречал ничего новенького.
— Да-а, вот это ответ.
— Вы думаете, быть Вечным Малышом легко? — спросил он. — Знать, что, когда все, кто живет сейчас во всей Галактике, будут прахом уже несколько веков, мне все еще будет восемнадцать? Есть одну и ту же еду, летать по одним и тем же мирам и заниматься одним и тем же день за днем, год за годом, столетие за столетием? — Он помолчал. — Все хотят жить вечно, но позвольте сказать вам, леди, что к этому не стоит так уж стремиться. Почему, как вы думаете, я выбрал себе именно это занятие? Потому что рано или поздно кто-нибудь обязательно избавит меня от…
— …от ваших страданий? — предположила она.
Он покачал головой.
— От моей скуки.
Еще две
— Вот и он, — сказал Малыш, кивая в сторону огней.
— Тогда не пора ли остановиться?
— Скоро, — сказал он, сбавляя скорость. — У них нет оружия, из которого можно попасть на расстоянии трехсот метров.
— Вы на это надеетесь?
— Я знаю, — ответил он, наконец останавливаясь.
— Мне кажется, я видела движение вон за тем валуном, слева от последнего пузыря, — прошептала Мышка.
— Вы не ошиблись.
— Ну и что вы собираетесь предпринять на этот счет?
Малыш вышел из машины и лениво потянулся.
— Сейчас я собираюсь взяться за работу.
— А как насчет меня?
— Вы оставайтесь здесь, пока все не будет кончено.
— Ах, неподвижная мишень в припаркованном автомобиле, — сказала Мышка, вылезая со своей стороны машины. — Нетушки, спасибо большое.
— Вам будет безопаснее в машине.
— Вы заботьтесь о своей безопасности, а я позабочусь о своей, — парировала она.
Он пожал плечами.
— Как угодно.
Он сделал несколько шагов в сторону.
— Позвольте мне пойти с вами, — сказала Мышка, внезапно почувствовав, что оставаться одной будет неуютно.
— Вы просто будете мешаться под ногами.
— Может быть, есть что-то, что я могу сделать?
— Есть.
— Что?
— Пойдите к ним в лагерь под белым флагом и скажите, что у них есть пять минут для примирения с собой и любыми богами, которым они поклоняются.
— Я? — недоверчиво переспросила Мышка. Вечный Малыш хихикнул.
— Вы видите здесь еще кого-нибудь?
— Этого я не сделаю ни за что, — с вызовом сказала Мышка.
— Это ваше дело. Я позову вас, когда все будет кончено.
— Вы знаете, — продолжала Мышка, — между уверенностью и безрассудством очень тонкая граница.
Ответа не последовало, и Мышка поняла, что она разговаривает сама с собой. Малыш ушел.
Она осталась стоять рядом с машиной, всматриваясь в темноту и пытаясь разглядеть в трехстах метрах впереди восьмерых старателей.
Через несколько минут она услышала единственный пронзительный крик, потом несколько ружейных выстрелов и гудение лазерных пистолетов. Она пригнулась за машиной просто на тот случай, если Малыш ошибался насчет точности прицельного огня старателей, но через несколько минут абсолютной тишины решилась выглянуть.
Три тела, два из них странным образом скорченные, лежали в небольшом пятне света у входа в лагерь; еще была видна неподвижная голая нога четвертого, торчащая откуда-то из темноты.
Внезапно последовал высокий, душераздирающий вопль, без сомнения, женский, и мгновение спустя из одного из пузырьковых модулей появилась, шатаясь и держась за живот, женщина; сделав несколько шагов, она рухнула рядом с трупами.
— Хватит! — крикнул мужчина. — Я сдаюсь!
— Это не детская игра, — ответил Малыш откуда-то из темноты. — Из этой игры ты не можешь выйти только потому, что наверняка проиграешь.