Пророчество атлантов
Шрифт:
Тут-то все и пошло наперекосяк.
Очень скоро стало ясно, что Конституционный конвент под руководством Джорджа Вашингтона не собирался лепить что-либо из отдельных статей конфедерации, как планировалось первоначально. Конвент создавал новую власть — федеральное правительство. Настоящую власть, со сбором налогов и содержанием армии.
Узнав об этом, Роберт Йейтс оскорбил Вашингтона, со скандалом покинул совещание, а потом из кожи вон лез, стараясь не допустить ратификации конституции. В 1789 году он баллотировался в губернаторы штата Нью-Йорк, проиграл выборы, но в 1790 году его избрали
Йейтс и в могиле не успокоился. В 1821 году, через 20 лет после его смерти, были опубликованы записки Йейтса о Конституционном конвенте под названием «Тайные материалы и обсуждения Конвента, созванного с целью составления конституции Соединенных Штатов». К тому времени приобретение Соединенными Штатами французских территорий в Северной Америке (так называемая «Луизианская покупка») удвоило количество штатов, и сама мысль о сомнениях в законности федерального правительства стала, мягко говоря, позором для семьи.
Примерно в это время отцовская ветвь семьи Конрада отказалась от фамилии «Йейтс» и присоединилась к родственникам в написании «Йитс». По крайней мере так Конраду запомнилось: будучи приемным ребенком, он не слишком тщательно изучал родословную Йитсов.
Поезд вновь разгонялся после крена — «Асела» прошла поворот. Конрад прилепил карту с текстом под полочку и застегнулся. Он решил сбежать от Большого Боба и встретиться с Сереной. Но как?
Искушение набрать личный номер Серены было велико: можно устроить встречу на вокзале «Пеннстейшн». Он достал телефон, подумал и убрал в карман. Наверняка друзья Большого Боба подслушивают. Значит, и эсэмэску не пошлешь.
Что ж, придется воспользоваться одним из телефонов вагона-ресторана.
Конрад вернулся в салон, где на огромных подносах уже красовался завтрак. Миновав свое место, над которым на отсеке для ручной клади все еще горел указатель «занято», Конрад взял кофе и направился прямиком к Большому Бобу, который успел разделаться с доброй половиной «большой яичницы».
— Похоже, ты перестарался с соусом табаско, мой друг.
Боб посмотрел на заляпанный оранжевым галстук, выругался и промокнул пятно салфеткой. Тут поезд и накренился — удачнее не придумаешь, Конрад качнулся и пролил кофе на Боба. Бедняга задергался в кресле, перевернул поднос и зацепил головой отсек для ручной клади.
— Извини, — сказал Конрад, поддерживая Боба и незаметно просовывая руку в карман его пиджака за бумажником.
— Какого черта!.. — рыкнул Боб.
— Прошу прощения. Надеюсь, смогу загладить вину чем-нибудь из буфета.
Конрад переложил бумажник в свой карман, подошел к пневматическим стеклянным дверям, которые с шипением разошлись в стороны, словно на борту звездолета «Энтерпрайз» из «Стар Трека», и двинулся через просторный тихий тамбур в зону бизнес-класса.
В полупустых вагонах сидели человек по сорок; кто Уткнулся в газету, цифровой проигрыватель или ноутбук, а кто на чем свет костерил свой смартфон или коммуникатор, если связь прерывалась в середине разговора.
На пути в буфет Конрад миновал еще две пары раздвижных
Конрад набрал номер Серены и, пока шел вызов, просматривал документы Копински. Судя по домашнему адресу, указанному в водительском удостоверении — Оушн-сайд, Калифорния, — Большой Боб до недавних пор служил на базе морской пехоты Кемп-Пендлтон. Значит, Копински — морпех. В Пентагоне он скорее всего новичок, дослужившийся до предела сержантских мечтаний. Наверняка из Министерства обороны, человек Паккарда.
Помимо сорока долларов наличными, в бумажнике Копински была фотография жены и ребятишек. Женщина здорово смахивала на жену Гуся из «Топ Гана», вылитая Мег Райан в молодости, очень хорошенькая. Детки, к счастью, пошли в мать. Фотография из неплохого ателье, но не лучшего. Что еще? Фото с крестин в православной церкви, купоны со скидками на кофе в «Старбакс», гамбургеры в «Макдоналдс», плюшки в «Данкин Донатс»… Море купонов в «Данкин Донатс». Да уж, парню явно недоплачивают.
В конце концов вызов прошел, включился автоответчик, зазвучала запись на французском: Серена просила оставить сообщение. Прежде чем Конрад решил, что делать, сигнал оборвался.
В вагоне первого класса его уже поджидал сержант-майор Копински. Едва дверь открылась, Конрад увидел пистолет в кобуре на портупее под откинутой полой пиджака. Пятно на галстуке казалось еще больше.
— Верните бумажник, доктор Йитс!
— Слушаюсь, сэр. — Конрад вернул бумажник и огляделся, проверяя, не видят ли их из соседнего вагона и нет ли кого в первом классе. Все было чисто.
Копински открыл бумажник пересчитать деньги, и тут Конрад врезал ему коленом в пах. Копински согнулся от боли. В такие моменты Конрад был благодарен отцу, который заставил его тринадцать лет заниматься тэквондо в армейском спортзале. Конрад поддал Бобу коленом в лицо, и бедняга запрокинул голову. Миндальничать было нельзя, ведь Боб вдвое тяжелее и лет на пятнадцать моложе.
— Не так ты собирался на жизнь зарабатывать, когда пошел в морпехи, сержант, — предположил Конрад, держа Боба одной рукой за яйца, а другой обхватив шею. — Попроси Паккарда о серьезном задании.
Копински кивнул, пытаясь сглотнуть, и вдруг, к ужасу Конрада, задергался в конвульсиях. Конрад подумал, что перестарался с тэквондо, и убрал руку. Сержант закатил глаза, и что-то зеленое потекло у него из ноздрей. В шее морпеха покачивался крошечный дротик. Голова Боба свесилась под неестественным углом, и обмякшее тело рухнуло на пол. Сержант был мертв. В стеклянных Дверях первого класса проводник наставил на Конрада какое-то оружие.
— Ты только что застрелил федерального агента, — сказал Конрад.