Пророчество Черной Исабель
Шрифт:
– Добрый день, госпожа Кроуфорд, – поздоровалась девушка хриплым со сна голосом.
– Пожалуйста, называй меня просто Элис, – поправила та и улыбнулась. – Долго же ты спала – целых два дня! Впрочем, это даже хорошо, ведь добрый сон тоже лекарство.
– Неужели я спала два дня? – изумилась Исабель. – Но я вроде бы несколько раз вставала, чтобы поесть…
– Вставать-то ты вставала, но от усталости не могла даже слова сказать и тотчас снова засыпала, – с улыбкой ответила Элис, продолжая месить тесто. – Давай садись за стол, если тебе больше не хочется спать. Нужно подкрепиться, чтобы восстановить силы.
– А
– Я не знала, что хищные птицы едят хлеб.
– Они и не едят, хлеб нужен для другой цели. Джейми знает, что я большая мастерица по части выпечки, немногие шотландские хозяйки могут этим похвастаться. Одна беда: сейчас пшеничной муки днем с огнем не сыщешь. Проклятые англичане отказываются продавать нам свои товары, в том числе и муку, а у нас, горцев, пшеницы мало. Спасибо Джейми: он иногда привозит мне муку. Вот и недавно, недели две назад, привез несколько фунтов. А откуда он ее взял, я не спрашиваю. Да хоть бы и украл у англичан, мне все равно.
– Неужели он действительно ворует муку у англичан?
– А что тут удивительного? – пожала Элис плечами, продолжая месить тесто. – Ведь он разбойник, объявленный вне закона. А у этих негодяев и украсть не грех. Несколько раз Джейми со своими людьми грабил в лесу англичан, везших съестные припасы и другие товары, и раздавал все отнятое обнищавшим жителям! Разве ты не знаешь, милая, сколько народа из-за набегов англичан осталось с пустыми кладовыми, без крыши над головой? Ведь эти безбожники грабят и сжигают все, что попадается им на пути, разоряя наш край. Джейми говорит, что они у нас в долгу, и он возвращает обратно то, что они украли. – Она разделила тесто на две части и сформировала из каждой большую круглую буханку. – Ну вот, какой славный хлебушек у нас получился! Я ведь в пшеничную муку добавляю ячменной и еще овсяной и тесто замешиваю на закваске из хмеля – оно прекрасно поднимается. Тебе, голубушка, надо есть побольше моего хлеба, ты вон какая тощая, просто кожа да кости.
Исабель порозовела и смущенно посмотрела на свои тонкие руки.
– Вы правы, милая Элис, – проговорила она. – Знаете, я бы не отказалась сейчас что-нибудь съесть.
– Прекрасно! Но сначала тебе надо одеться. Твое платье и накидка лежат в ногах кровати, я их починила и постирала, – сказала добрая женщина, накрывая свои караваи чистой тряпицей. – Давай-ка я помогу, поди, одной рукой тебе нелегко будет управиться.
Вскоре Исабель, умытая, причесанная и в чистой одежде, уже сидела за столом, держа в здоровой руке чашу вина со специями. Раненая рука, перевязанная чистыми бинтами, висела на груди, продетая в аккуратную матерчатую петлю.
– Когда караваи испекутся, мы отнесем хлеб Джейми, – сказала Элис, поставив перед гостьей большую миску наваристой овсяной каши и втыкая в гущу ложку. – А сейчас ешь.
Исабель набросилась на еду с жадностью изголодавшегося человека, поэтому, когда Элис вернулась, поставив караваи в большую печь за домом, миска была пуста. Не говоря ни слова, женщина снова наполнила миску, и Исабель почти так же быстро расправилась и с новой порцией.
– Да, ты и впрямь оголодала, девонька, –
Исабель кивнула, и Элис принялась расспрашивать ее об осаде. Заслышав отдаленный гром, она замолчала и посмотрела в окошко – совсем крохотное, оно пропускало очень мало дневного света. Дождь с новой силой застучал по крыше.
– Ничего, гроза вроде далеко, – заметила женщина. – Но, боюсь, мы вымокнем, пока доберемся с хлебом до Джейми.
– А где он?
– В пещере. Много лет назад он приспособил ее под жилище для своих ловчих птиц. Как твоя лодыжка, ты можешь идти?
Исабель наступила на раненую ногу. Прежней боли уже не было.
– Болит гораздо меньше, – ответила девушка. – Думаю, я дойду.
Неожиданно Рагнел перелетела на спинку стула напротив, тихо звякнув о дерево серебряным протезом, и уставилась на гостью кроваво-красным глазом.
– Разве вы не привязываете ее к жердочке? – спросила Исабель.
– Нет, – улыбнулась Элис, ласково поглядывая на свою любимицу, – наша королева летает, где хочет, иногда даже покидает дом. Но она всегда возвращается на свой трон, потому что знает: сама она не прокормится в лесу. Куда ей, с одной-то лапой.
– А как она лишилась конечности?
– Ох-хо-хо, давно это было. Ее еще птенцом достали из гнезда, и мой муж Найджел взял малышку к себе. Он был лучшим королевским сокольничим, – с гордостью сказала Элис, вновь наполняя дымящимся пряным напитком чашу девушки, а заодно и вторую – для себя.
– Да-да, Джеймс мне рассказывал.
Женщина взяла со скамьи кожаную перчатку, надела и подняла руку. Тотчас покинув спинку стула, птица уселась на перчатку, и хозяйка продолжила свой рассказ:
– Когда Рагнел подросла, во время охоты на нее напал злобный кречет, принадлежавший одному из придворных. Он завидовал успехам малышки и в отместку очень сильно ее покалечил. Найджел боялся, что молодая птица умрет, но она обладала недюжинной стойкостью и выжила назло своему недругу.
Элис взяла с блюда, стоявшего у очага, кусочек сырого мяса, дала его соколу, вытерла тряпкой пальцы и снова повернулась к своей слушательнице.
– Израненная лапа Рагнел почернела и отпала, – продолжала она. – Тогда Найджел сделал ей искусственную из серебра, а потом еще несколько, меняя их по мере того, как птица росла. Рагнел научилась жить с протезом, она умеет даже охотиться, но больше любит сидеть у меня на руке. Например, ест она только на руке. Ах ты, моя ленивая, глупая птичка, – любовно проговорила Элис, улыбаясь своей питомице.
Рагнел заклекотала, наклонилась и почистила о перчатку клюв, а потом, уставившись на Исабель, широко расправила хвост, и на пол шлепнулась лепешка помета.
– Фу, скверная девчонка! – всплеснула руками Элис и повернулась к гостье: – Это она хочет тебе показать, что она здесь главная. Не надо подтирать, я сама, – поспешно добавила она, видя, что Исабель хочет убрать за птицей. – Леди Рагнел уже давно превратила меня в свою горничную: вот цена, которую мне приходится платить за то, что она снисходит до моего общества. Кроме нас с Рагнел, кота, козы и кур, здесь никого нет. Впрочем, кота она тоже заставила себе служить, а куры ее боятся. Только коза не обращает внимания на нашу королеву.