Пророчество: Дитя Земли

Хэйдон Элизабет

Даже в своей жестокости Судьба оставалась добра ко мне, и я почти ничего не увидела. Один из братьев успел захлопнуть огромную железную дверь, ведущую в покои Дитя Земли, и тем спас нам жизнь. Я и сейчас помню его лицо. И еще перед моими глазами застыла толпа бегущих дракиан, а дверь неумолимо закрывалась, отделяя Дитя Земли и меня от удушающего дыма и остальной Колонии. Наши глаза встретились, и мы с моим спасителем поняли, что ничего другого он сделать не мог. Колония существовала для одной цели: защиты Спящего Дитя. — Оба голоса Праматери стали тише.

—

Я не видела, как умирала Колония, но мне пришлось во всех ужасных деталях прочувствовать ее гибель, — продолжала она, — ведь живущие вместе дракиане обладают общим разумом, как пчелы в улье или муравьи в муравейнике. И я пережила агонию каждого из братьев, вместе с ними пыталась сделать последний мучительный вдох и тысячами тускнеющих глаз наблюдала, как уходит жизнь. С тех пор эти образы со мной каждое утро, стоит мне проснуться. Только во сне я нахожу отдохновение, хотя с тех пор прошло немало столетий.

Я очень долго ждала, пока остынут двери и смолкнет шум. До меня доносились крики и сдавленные стоны, то пот ног. Я долго ждала, когда придет другая амелистик, чтобы сменить меня, но никто так и не появился. Тогда я была совсем молодой девушкой, но все-таки решила, что лучше подождать, пока не исчезнут последние вибрации смерти и я перестану ощущать дым на своей коже; прошло очень много времени. Потом я ждала, когда успокоится Дитя, — прошло еще больше времени.

Когда наконец все стихло и от двери перестал исходить жар, осела сажа, а Дитя Земли погрузилось в спокойный сон, я открыла двери. Пол устилали тела погибших братьев, в воздухе висел едкий запах дыма.

Я ждала, когда придут победители, чтобы занять Колонию, ведь все жередиты погибли. Но никто не пришел. Я не увидела ни солдат победившей армии, ни мародеров. И по сей день я не знаю, что произошло: ужасный несчастный случай либо же сознательное убийство. Ответ очень важен — если Колонию уничтожили сознательно и за этим стоят ф'доры, то они могут знать о местонахождении Дитя Земли, и тогда они вернутся.

Я ждала почти четыре столетия, но никто не появлялся. Судьба обрушила на Братство страшный удар, которого никому не удалось избежать, за исключением Дитя Земли, чья жизнь превратилась в вечную смерть; чтобы защитить эту жизнь, пришлось пожертвовать целой цивилизацией. А я самой Судьбой выбрана на роль матриарха, мне запрещено иметь детей; мать, проводник и страж — вот только для кого? А теперь появился ты, всего лишь призрак.

Акмед закрыл глаза, вспомнив запах воска в монастыре и тихие, словно шелест листьев, слова брата Хальфасиона. «Дитя Крови, — сказал дракианский мудрец, — Брат всем людям, ни с кем не имеющий родственных уз».

— Ты пришел, хотя и опоздал. У нас еще остается время; я все еще здесь, жду тебя.

— Возможно, тебе следует рассказать нам о пророчестве, — негромко предложил Акмед.

Воспоминания, затуманившие взор Праматери, исчезли, и ее взгляд стал ясным и твердым.

— Эти слова предназначены не только тебе.

— Ты сказала, что я должен быть охотником и стражем

в одном лице. Но я не смогу этого сделать, не зная пророчества.

— Нет, — покачала головой Праматерь. Она сказала единственное слово, но оно обожгло кожу Акмеда. — Вас должно быть трое. Так предсказано. Тебе нужно понять еще кое-что: это последнее из мест, где родилось Время. Произнесение слов пророчеств в таких местах усиливает вероятность их исполнения. Поэтому нужно соблюдать осторожность. Иногда пророчество дозволительно произнести только один раз. В противном случае оно может исполниться совсем не так, как предполагалось. — Акмед неохотно кивнул. — Когда вернешься сюда, приведи с собой третьего. Времени осталось немного.

Праматерь легко встала и жестом предложила им последовать ее примеру.

— Разрушение гораздо проще созидания, поддержания жизни и освобождения; хватит и одного человека, чтобы уничтожить мир. Однако сохранение мира — задача, непосильная для одного. Мир, судьба которого зависит от рук одного, слишком прост, чтобы его следовало спасать.

Солнце клонилось к закату, когда Грунтор закончил перемещать камни, чтобы закрыть вход в Лориториум. Акмед посмотрел на запад, следя за приближением ночи. Свет исчезающего солнца омыл подветренную сторону гор широкими потоками алого и багряного, казалось, в горах вспыхнул пожар. После всего услышанного мозг Акмеда испытывал похожие ощущения.

Грунтор отряхнул руки в перчатках из сафьяна.

—Пожалуй, я закончил. Ты готов отправиться домой, сэр?

Акмед еще раз оглядел горы, пытаясь отыскать вход в Котелок. Через мгновение он нашел его; перед воротами копошилось множество маленьких человеческих фигурок. Он закатил глаза.

— Хрекин, —выругался он. — Прибыла вторая волна послов из дальних провинций, или же они вернулись из Роланда с ответами своих лордов. Я думал, что дороги развезло и они задержатся.

Грунтор тяжело вздохнул.

— Что ж тут поделаешь, так думает Ой, сэр, — сказал он, стягивая пропитанные потом перчатки и засовывая их в заплечный мешок. — Королевские обязанности и все такое. Пора возвращаться.

Акмед еще некоторое время не двигался с места. Ему показалось, что над кем-то из гостей клубился темный туман — наверное, это тень, подумал Акмед. Тем не менее перед его мысленным взором вновь возникли картины опустошения и смерти, которые они видели на месте Колонии.

— Когда Рапсодия обещала вернуться? — спросил он, прикрыв рукой глаза от косых лучей кровавого заката.

— Она ничего не обещала, — ответил Грунтор. — Если все получилось так, как Рапсодия рассчитывала, сейчас она тренируется. Это может занять некоторое время.

Акмед нахмурился.

— Пойдем, — сказал он, закидывая за спину мешок. — Мне нужно отправить послание в Тириан со следующим почтовым караваном.

19