Пророчество души
Шрифт:
Я взвесила катану в руке, пятисотлетнее оружие ощущалось странно, но смутно знакомо.
— Феникс, ты говорил, что после Проблеска я всегда буду помнить навык. Но мои способности самурая будто угасли.
— Так бывает, — признал Феникс. — Навыки нужно оттачивать… или повторять Проблеск, чтобы освежить память. Конечно, уровень навыка зависит от того, когда и где в прошлой жизни ты оказываешься в Проблеске.
Он вытащил меч из ножен, занял боевую позу. Я повторила за ним, вытащила свой клинок.
— Что теперь? — спросила я, ощущая себя неловко, мы стоял напротив друг друга на платформе как
— Saisho no chi ni, Миоко-сан, — ответил он.
Мое самурайское имя задело во мне воспоминание…
— До первой крови, — сообщил лысый сенсей, сидя на подушке, скрестив ноги, на деревянном помосте в дальнем конце додзе. Его длинная тонкая борода свисала с подбородка, водопад белизны на фоне черного шелка кимоно на его худом теле.
Я взглянула на пожилого наставника с потрясением.
— Вы хотите, чтобы мы резали друг друга?
Сенсей слабо кивнул.
— Как нельзя научиться плыть на суше, нельзя владеть мечом самурая без настоящей дуэли.
Я повернулась к напарнику, Такео, невысокому юному самураю с квадратной челюстью и широким носом, его черные волосы были собраны в пучок. Как блуждающий ронин, он предложил услуги моему отцу, весь прошлый год тренировался рядом со мной. Мы бились много раз раньше деревянными боккенами, посохами бо, тонфа, кулаками и ногами… но не хотели ранить друг друга.
— Я буду сдерживаться, — пообещала я под нос, пока мы кланялись.
— Не нужно, — он вытащил меч и занял боевую позу. — Ниндзя Тора Цумэ не будут.
Я настроилась на дуэль, вытащила катану. Она сияла, как жидкое серебро, в моей руке, клинок был острым, казалось, мог порезать глаз от взгляда на него. Я боялась, что смогу серьезно ранить друга, если не буду осторожна.
Но Такео не переживал. Он на скорости устремился в атаку, кончик клинка чуть не рассек мою белую ги. Я отразила его меч своим, сделала выпад в сторону его живота. Он умело уклонился от атаки, пнул меня, и я отлетела к колонне, он чуть не отрубил мне голову. Меня поразила жестокость его поведения, только в последний миг смогла пригнуться, его клинок вонзился в деревянный столб, где моя голова была миг назад.
— Такео! — завопила я. — Ты должен защищать меня, а не убивать!
— Ты пригнулась, — спокойно сказал он, высвободив катану.
Тихий смешок донесся от сенсея.
— Миоко-сан, твой друг теперь твой враг, — напомнил он мне. — Не давай эмоциям затуманить разум воина. Даже миг колебания в атаке может тебя погубить.
Я послушалась совета сенсея, подавила чувства к Такео и представила, что он — Тора Цумэ, черноглазый ниндзя, охотящийся на меня. Я стала плавно атаковать, молниеносные удары и пронзающие выпады. Такео отступал,
Феникс коснулся тонкой полоски крови в порезе на его лице.
Я виновато опустила катану, с ужасом поняв, что ранила Защитника.
— Прости! Я не хотела…
— Не надо, — он улыбался, повторяя слова своего прошлого воплощения. — Я был бы разочарован, если бы ты не одолела меня снова.
— Снова? — я тяжело дышала.
Я взглянула на свою катану, увидела кровь Феникса на клинке и поняла, почему мой пульс участился. Мы бились по-настоящему!
— Так мы разделили Проблеск? — поразилась я.
— Да, у нас была дуэль, — объяснил Феникс, убирая меч в ножны. — Мерцая в Куполе, мы можем переживать миг из прошлой жизни и освежать навыки.
Я повернула запястье, смахнула его кровь с клинка — чибури — и плавным движением убрала меч в ножны — ното. С простыми действиями я поняла, что навыки Миоко снова были частью меня, словно я тренировалась всю свою настоящую жизнь, меч ощущался как продолжение руки.
— Сработало! — воскликнула я. — Я знаю кендзюцу.
Феникс кивнул.
— И вскоре будешь знать куда больше, Дженна, — сказал он уверенно. — Нужно только увидеть Проблески.
Он забрал у меня катану, вернул мечи на подставку.
— Еще хочешь? — крикнул он с первого этажа.
— Конечно, — ответила я. Мой взгляд скользил по Мерцающему Куполу, упал на деревянный лук с круглым сосудом на конце. Хоть он выглядел как музыкальный инструмент, а не оружие, меня к нему влекло. — Это, — указала я.
— Беримбау? — ответил он с улыбкой. — Хороший выбор.
Он пришел на платформу. Держа инструмент в одной руке, а палку в другой, он стал задевать струну, создавая ритм, мелодия была простой, но манящей. Он запел португальскую балладу…
— Nem tudo que reluz 'e ouro,
Nem tudo que balanca cai…
Я покачивалась и двигала ногами в такт песне, повторяя за противником. Мы поднимали пыль с голого участка земли, на котором моя небольшая группа сбежавших рабов и я оттачивали ежедневно капоэйру. Наша деревня была глубоко в джунглях Бразилии, но, как беженцы, мы знали, что капитаны колоний всегда искали нас — мы не были в безопасности. Отсюда и тренировки по утрам.
Мои друзья стояли вокруг нас, хлопали и пели, а я сделала колесо, чтобы уйти от взмаха ногой Ганы. Гибкий, как анаконда, он повернулся, ударил высоко, и я пригнулась, крутнулась, чтобы ударить его в голову ступней. Он отклонился, как беримбау, и я услышала крик предупреждения, все на площадке тут же убежали в джунгли.
Мы с Ганой перестали изображать бой, но не успели убежать — вооруженные солдаты бросились к нашей деревушке со всех сторон. Засаду вел черноглазый капитан на лошади, его форма была в пятнах и грязи от недель в джунглях.