Пророчество Двух Лун

Ленский Владимир

Он махнул рукой своим солдатам:

— Забирайте телеги. У нас мало времени. Прогоним их через поселок, прежде чем шахтеры вернутся с работ.

Да, вот это Гальен не обдумал. Как они будут возвращаться в замок? Если бы они находились на равнине, никаких проблем бы не возникло. Они попросту избрали бы кружной путь. Но здесь, в горах, будь они неладны, не существовало никакого кружного пути. Только одна дорога. Взад — вперед. Через поселок. Где скоро появятся толпы обозленных горняков, у которых отобрали продовольствие.

«Вторая

ошибка, — подумал Гальен. — Горняки не южные крестьяне. Не крепостные. Не тупые невежды, которые побесятся-побесятся, да и успокоятся. Это свободные люди, которые хорошо знают, чего они хотят. А хотят они сытно питаться, много работать, выработать свой контракт и закончить дни в уютном домике, на свободе и в покое… Нужно спешить».

— Поспешим! — крикнул он. — Не копайтесь!

Они кое-как успокоили лошадей и двинулись обратно, к поселку.

* * *

Еще одно коварство гор заключалось в том, что здесь можно было видеть издалека. Забравшись на какую-нибудь скалу, кто-нибудь вроде Лумеля имел возможность разглядеть свалку на дороге в нескольких милях от поселка. А затем, зажигая сигнальные огни, вызвать горняков наверх раньше времени.

Поэтому к тому моменту, когда захваченный солдатами обоз приблизился к поселку, людей Гальена уже поджидали. Навстречу солдатам хлынули обозленные горняки. Они были вооружены молотками, ломами, острыми кирками. Гальен сделал единственное, что можно было сделать в подобном положении: приказал всем спешиться и укрыться за телегами.

На узкой горной дороге это получилось не слишком удачно. Телеги прикрывали солдат только спереди и сзади; с флангов отряд Гальена оставался открытым, поскольку втиснуть телеги между людьми и почти отвесной скалой не удалось.

И именно оттуда, сверху, со скал, на солдат набрасывались горняки. Гальен увидел, как рядом с ним упал солдат с разбитой головой. Старый служака широко размахнулся мечом, оскалил зубы:

— Придется убивать! — крикнул он своему незадачливому командиру.

Но ни одного выпада он сделать не успел: сверху на него бросили кирку, и острый ее конец вонзился солдату в висок.

Гальен отбил удар железного лома, на мгновение увидев возле своего лица пыльную физиономию с вытаращенными глазами; горняк явно не имел ни малейшего представления о фехтовании и действовал исключительно на гребне ярости. Что ж, ему придется поплатиться за это. Гальен сделал быстрый выпад, уклонился от нового удара и почувствовал, как лезвие входит в тело противника. Глаза, почти белые на испачканном лице, выпучились еще больше, горняк булькнул, выговорил невнятное слово и упал.

Гальен выдернул меч и тотчас столкнулся лицом к лицу с новыми противниками: на него бежали сразу двое. Сзади его толкали. Бросив беглый взгляд через плечо, Гальен увидел, что к нему пробиваются еще трое врагов. Один-единственный солдат с трудом сдерживал их натиск. Долго

парень не продержится.

Самым ужасным в этом столкновении была теснота. Гальен не мог ни размахнуться, ни уклониться от удара, даже если и видел, как надлежит действовать, и имел время и возможность это сделать. Поэтому он неожиданно наклонился и нырнул под телеги. Забравшись в узкое пространство между колесами, сержант скорчился и стал просто ждать, пока сражение завершится.

Это случилось почти сразу. Двое солдат, последние из остававшихся невредимыми, побросали оружие и сдались. Одного из раненых успели добить, прежде чем до обозленных горняков дошло, что они одержали победу и враг сдается на милость победителей.

Затем Гальену стало легче дышать. Телеги растащили в стороны. Показался Лумель. Он быстро шел среди лежавших на дороге, истекающих кровью людей. За ним спешили еще пять человек. К каждому из лежащих Лумель стремительно наклонялся, бегло осматривал и отдавал распоряжения своим спутникам.

Гальен поразился тому, как ловко и слаженно действуют подчиненные Лумеля. Должно быть, он и впрямь отменный руководитель.

Наконец Лумель добрался до Гальена. Сержант сидел на земле и тряс головой, пытаясь прийти в себя. Лумель вырос над ним: невысокий, коренастый, прочно стоящий на своей земле.

— Ну, господин хороший, вы, как я вижу, не вняли доброму совету, — сказал Лумель. И, нагнувшись к сержанту, отчетливо произнес: — Сволочь!

* * *

Десять горняков верхом на солдатских лошадях примчались в замок Вейенто вечером того дня, когда Аббана разоблачила заговор Ингалоры и схватила шпионку. Гальена тащили привязанным между двух лошадей. Он бежал всю дорогу — благо она, хоть и каменистая, была довольно ровной. Лумель возглавлял кавалькаду.

Шахтеры появились перед воротами замка. Лумель громко закричал, требуя призвать самого герцога и взывая к справедливости.

Герцог, разумеется, к воротам не явился. Перед горняками возник начальник стражи.

— Тихо, тихо, — заговорил он успокаивающим тоном. — Если что-то случилось, говорите мне. Я передам его сиятельству, а его сиятельство примет решение.

— Мы хотим видеть его, — твердо сказал Лумель.

Начальник стражи окинул Лумеля испытующим взором и, судя по всему, остался весьма доволен увиденным.

— Что ж, вы его увидите. Но сперва расскажите все мне, хорошо? — проговорил он.

— Хорошо. — Лумель кивнул. — Мы привели сюда человека, который, как он утверждает, гостит у его сиятельства в замке. Мы хотим сообщить герцогу о том, что он приютил под своей крышей грабителя! Мы обвиняем этого человека, которого привели сюда, перед лицом герцога Вейенто в нападении на наш продовольственный обоз в грабеже и убийстве.

Начальник стражи поднял брови и задержал их в этом положении. Затем перевел взор на Гальена.